Порог Кассандры - страница 2
Ей стало жарко, хотя в зале было прохладно. Спина прилипла к спинке кресла. Пальцы судорожно сжали подлокотники. Сердце стучало не в груди – в висках. И тогда хор заговорил для неё. Не в общем.
Лично.
Анна словно слышала не текст. А приговор. Не за то, что она сделала. А за то, что – знала. За то, что жила, делая вид, что всё вокруг – не про неё.
И правда – она слышала. Что-то дрожало в ней. Как будто внутри давно была трещина. А теперь по ней пошёл раскол.
Свет на сцене окончательно погас. Аплодисменты начались не сразу. Словно никто не знал – можно ли хлопать после пророчества. И Анна не знала. Она опустила взгляд. Программка – на коленях. Тонкая. Сложенная вдвое. Прижала к груди. Потом развернула. Пальцы слегка дрожали.
Прочла:
• Клитеместра
Жена. Мать. Убийца.
Месть – не выбор, а долг.
Она убила не мужа.
А того, кто убил её дочь.
Она – не зло.
Она – ответ.
Сцена: Перед дворцом. Закат – густой, алый, как свёрнутая ткань. Агамемнон уже внутри. Кассандра всё ещё стоит на пороге. Появляется Клитеместра. Между двумя женщинами – напряжение, полное молчаливой правды. Они смотрят друг на друга. Обе знают финал. Обе – держат взгляд. И стоят.
Кассандра (все ещё на пороге, не входя):
– Не дом. Алтарь. Не стены – раны.
И кровь здесь в каждом камне.
Я подошла, они запели плач…
без лиры гимн.
Клитеместра (спокойно, почти ласково):
– Входи, троянская певичка и не бойся.
Не в Трое ты.
Здесь не сжигают города.
Хоронят здесь мужчин.
Кассандра (ровно, без страха):
– Я не боюсь.
Я знаю, Клитеместра,
Не к ужину звала ты,
А к расплате…
(тих и скорбно):
Нашли друг друга жертва и палач.
Клитеместра (голос холоден, приближается):
– Пророчицей себя зовешь? Всё знаешь и пришла?
Ну что ж, тому и быть – покорствуй року.
Хотя, ты не пророчица… Игрушка! Копьем добытая в бою.
В одной постели с ним. И что?
Он спит с тобой лишь в память о сгоревшей Трое.
Победа ты его.
И моя тень.
Кассандра (тихо, но в голосе – пламя):
– А ты… моя. Даже, когда глаза закрыты, вижу…
Как бьёшься ты у алтаря,
кричишь, когда над дочерью твоей поднялся нож.
Он не уходит – этот крик.
Живёт в тебе.
И говорит с тобой.
Клитеместра (пауза, глухо):
– Не смей!
Боль девочки моей – твой голос.
И смерть её в твоих в глазах.
Не жертва ты.
А только эхо зла.
Напоминание о горькой доли.
Кассандра (усмехнувшись):
– Ты так смела, что я почти рабыня, а царская одежда на тебе.
Но ты же знаешь, что не власть под ней – непрожитая рана.
И кровоточит много лет, болит, взывает к мести.
Клитеместра (теперь жёстко):
– Пропела смертное посланье, плач свой роковой?
Тогда молчи! Смирись судьбе… И знай!
Убью я вас. Его сначала, а затем тебя.
В возмездие богов не верю.
Только в меч. В его я верю правду.
И только кровь заставит тишину молчать.
Кассандра (горько):
– Убьешь?
И мужа и меня? Чего добьешься ты?
Он не отступит этот крик – Ифигении.
Будет в памяти твоей всегда.
Не как вдова достанешься потомкам – как амазонка.
И имя твоё – «Месть».
Клитеместра (сдержанно, с горечью):
– Что знаешь ты – собака чужеземка, о том, как молча стонет мать?
Не Месть – Я. Боль.
Я храм, затопленный слезами. Гроб для памяти.