Порог Кассандры - страница 5

Она открыла винный шкаф и налила в тонкий бокал немного бургундского – густого, насыщенно рубинового, цвета запёкшейся крови, – затем зажгла три свечи, не ради уюта и не по ритуалу, но из внутреннего повеления: по числу имён, которые она знала почти с детства, как и своё собственное.

Они были здесь.

Эринии.

Она чувствовала их присутствие не ушами, не кожей, а чем-то более древним – внутренним слухом, для которого слово избыточно, потому что всё итак понято. Почти не думая, она дотянулась до книжной полки и достала старый том – «Мифология Древней Греции. Тёмные богини. Доминион страха и справедливости».

Книга была на ощупь тёплой, как если бы её держали только что. Тиснение на обложке стерлось, как имя, произнесённое шёпотом много раз.

Она открыла книгу и стала читать, не выбирая страницу, как будто снова её кто-то звал по имени.

Мегера.

Алекто.

Тисифона.

Они были женщинами. Но их волосы – змеи. Их голос – тот, что звучит только внутри: в каждом, кто когда-либо знал слово – «вина». Они не карают без причины. Но и не прощают без искупления.

Они – древнее богов.

Они – не выбор.

Они – зов.

Строка за строкой, словно кольцом, стягивала горло. Не от ужаса. От узнавания. Мегеры в себе.

Она поднесла бокал к губам. Вино оказалось терпким, глубоко бархатистым, как ткань, которую гладят против ворса. Оно согревало, но не приносило расслабления: слишком многое произошло в этот день, чтобы позволить себе забвение.

Мать. Нож. Сын. Закон. И спектакль, в котором слова оказались сильнее фактов. Она не знала, как к этому относиться. Совпадение ли это? Или знак?

Но если знак – то чего именно?

Убийство матери?

На сцене – ритуал, очищение, миф. В жизни – то ли ошибка, то ли тот же самый ритуал, только без масок.

Вина, как и проклятье, передаётся из рода в род. Но искупление – требует свободы.

Не указаний. Не контракта.

Свободы.

Анна прилегла на софу и прикрыла глаза. Лампа на столе светила жёлтым светом, каким светит полная луна, когда ты не знаешь, ночь это ещё или уже утро. Её звали Мегерой с рождения – мать настояла. «Это имя рода. Это имя силы. Оно твое. В честь бабушки – гречанки». В детстве оно казалось ей проклятием. Она сжималась, слыша: Мегера Либерман. С шести лет она уговаривала всех называть её Анной. И добилась своего.

Но с недавних пор – с тех пор, как мать умерла, когда дела в суде стали выматывать не ум, а сердце – имя вдруг начало всплывать в голове, как бы заново: не как прозвище, а как код.

Она снова взглянула в книгу. Информация о Мегере была лаконична. Мегера – одна из Эриний. Богиня мстительной ярости, рожденная из крови Урана, падшей на Гею. Хранительница справедливости между кровными. Не прощает измену роду, обман, предательство. Преследует виновного не мечом, а памятью. Словом. Совестью.

Анна невольно потерла вески. Там, где болело в последние недели. Болело не тело – болела память, как будто что-то гудело под кожей.