Читать онлайн Маргарита Cосницкая - Портал портрета

© Маргарита Станиславовна Cосницкая, 2025

ISBN 978-5-0067-1093-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В девятнадцатый лунный день буйно цветущей весны некая дама не от мира сего шла по осевому проспекту французского Турграда. Сюда ее забросил ветер странствий, она уже побывала в замке Шенонсо, пpoжив в миниатюре другую, великолепную жизнь, которая вскоре покажется сновидением и выветрится из памяти. Град Тур – бриллиант в окружении редчайших жемчужин – замков долины Луары, Эндр и Шер (Loire, Indre, Cher), стоит на слиянии этих двух небольших, но великих рек. Великих своим духом и прошлым.

Шла она по направлению к центру и видела, как Тур из глухого провинциального захолустья превращался в знающий себе цену имперский город. Дама уловила, каков дым сего отечества ранее, чем увидела архитектурные мегалиты его тайно-роскошных дворцов. Уловила и лицо ее засияло, уголки рта вышли на старт улыбки. На даме был бежевый до колен плащ, черные туфли на каблучке, в тон им атласные перчатки, желтый шелковый платок с разбросанными по его полю черными цветами. Она помахивала тростью, будто сам Шерлок Холмс, а на согнутом локте её покачивалась сумочку из перламутровых ракушек. Глаза ее скрывало забрало солнечных очков, а губы помада вишневого цвета. Сама хрестоматийная элегантность второй половины прошлого века во плоти.

Серые здания вдоль проспекта помпезно преображались в особняки, их действительно можно было бы принять за призраки других эпох, не будь они изваяны из мощного камня, отороченного чугунными кружевными балюстрадами балконов. А призраками витали над ними их эпохи.

Вдоль тротуара цвели шеренги желтых тюльпанов, пронизываемые золотыми лучами, превращающих их в маленькие шаровые не молнии, а солнца. Обескураживали встречавшиеся чуть ли не на каждом шагу булочные-кондитерские (буланжери-патиссери) и вводили в искушение выбора шедевров сдобно-кондитерских скульптур. Дама замедляла шаг у тортоподобных витрин, но не приставляла ногу. Кофейни состязались между собой в комфортности и манили уютностью.

Между двумя кофейнями у стены прямо на тротуаре сидел месье в сюртуке, галстуке и курил сигару, перед ним лежала черная шляпа. Дама прошла мимо, ноздри ее напряглись от тяжелого дыма сигары, вне сомненья, гаванской, дама замедлила шаг: бродяга? сидит на тротуаре? собирает милостыню? курит гаванскую сигару?!!! Это же роскошь в Европе!

Она развернулась и пошла обратно; присев, будто в реверансе, бросила в шляпу нищего миллионера монету.

С улыбкой, любовно-мучительной, горько-признательной, робко-благодарной, удрученно-извиняющейся – с гремучим коктейлем улыбки на чистом непорочном лице месье поднял глаза:

– Vous me donnez de la menue monnaie, madame??1

Зелено-серые, бледно-болотные, изумрудно-карие – радужного коктейля цвета большие лучистые глаза.

Дама была облучена их взглядом:

– Je vous en prie Monsieur!2 – она выпрямилась. – О ревуар! – произнесла изумрудным голосом и пошла, куда шла, согласно плану осмотра города, про который еще вчера ничего не знала. Дойти до башни Карла Великого, а затем выйти на берег Луары – таков был ее план.

Центр Тура был его столицей.

Здание мэрии с надписью «Palace de Ville» на площади представляло собой сочетание дворца и замка мегалитно-титанического размаха. Да и город ведь называется Тours, а турсами в Старшей Эдде-Веде именуются Титаны изначальные и бессмертные великаны, первый из них звался Имиром, он породил род великанов Гримтурсенов. Словечко гримуар сейчас проникло в русскую Речь таинственной ночной бабочкой.

Фасад этого колоссального со-здания (дворец+замок) под черной крышей из замковой черепицы был, как белый парадный адмиральский мундир: все в нем четко, строго, идеально и великолепно. Аксельбанты, знаки отличия и ордена служат картой героической биографии. А белизна архитектурного мундира припорошена пылью лет. Изначально, вероятно, она сияла белоснежностью. И только делом титанического замысла могли быть такие мега-громадные здания, соединившие в себе два в одном, дворец и замок, что породило третье – урбанистическую мегалитику, которой нет определения в словарях и которую в мега-шоковом трансе лицезрела потрясенная дама, чувствуя себя Гулливером, попавшим в страну великанов. Что ж, месье Виктор Лалу (Victor Laloux), архитектор городской мэрии, славно усвоил замковый мега-стиль, называемый академическим, который ввел в иллюзию глаз-алмаз путешественницы, прибывавшей во власти жажды видеть мифы, находить внеисторическое во всем, даже во вполне новодельном строении первых лет ХХ столетия, принадлежащих Прекрасной эпохе.

Tours – eдинственный город, наименованный, как pуна: Thurs. Руна – торительница всякого дела, плана, прокладчица пути; путь и тур в какой-то точке значения сходятся. В точке нейроконтента, смыслонакопления, смыслоёмкости. А значит, и в жизни. Сама дама разве сейчас не в шкуре лягушки-путешественницы?

Тours, tower – есть башня, торящая путь в небе и в небо. Тур – это и бык, тоже путь проложит, тореадор его враг. Так же в латиноалфавитных наречиях называют туру, шахматную ладью, стоящую сторожевой башней по углам и крепости, и замка со своими законами – шахматной доски. Рунолог Кеннет Медоуз (руновед Медовых уз, уст?) сообщает, что руна Thurs предвещает новое начало, предостерегает от скоропалительных опасных выводов.

Впрочем, на карте мира найдутся родственнички Тура: Турин в Италии, Туран в Туве, Тура, да не одна, по другим регионам России, от Краснодара до Урала. Урал… река Урал – Луара река.

Хохотали, играли, жонглировали сверкающими на солнце каплями вечные двигатели воды – фонтаны. В оправе радужных цветов клумбы они превращали столицу Тура с площадью перед необъятным со-зданием в родину красоты. Но самым прекрасным открытием для дамы на этой счастливой родине были глаза тот тайно богатый месье, что сидел на тротуаре, как…

…как лорд, как фараон,

Себе не ведающий равных, —

вспомнился даме Гимн пиону. И что же она никогда больше не увидит этих глаз?! Этого небесного взгляда?!! Куда она сейчас идет? Зачем? Кто ее ждет? Башня Карла Великого? Река? Или столетия? А месье встанет и уйдет. У него, небось, ни телефона, ни интернета нет! Как, впрочем, и начальства. И зачем они ему?

Дама развернулась и ринулась обратно, играя тростью, будто это дирижерский жезл времён Клода Люлли. Только бы месье не ушел!

«Ты с ума сошла?! – кричала внутри нее ошарашенная идиотка. – Кто он такой? Неизвестно! А твои сверхзадачи? Ноги устали. Вернись и иди, куда шла. На реке рай, сама знаешь». Голос идиотки устал. «Приглашу его в кофейню», – сказал рассудок.

Сначала дама не увидела курильщика сигары, испугалась и побежала. Ах, вот! Он стоял, уже не сидел, чуть поодаль. Она затормозила, не доходя до него, у витрины, из которой смотрело ее отражение, поправила платок, подкрасила губы, набрала полные легкие воздуха, и будто бросилась в люк самолета, расправив крылья.

Месье с опаской взглянул на нее, небрежно стискивая в зубах сигару.

– Я прошлась… прекрасный город, невиданный… и памятники. Я здесь впервые, решила мир посмотреть под занавес… Но самый удивительный памятник здесь – это вы, месье, – (по его лицу скользнула тень улыбки) – приглашаю вас на чашечку кофе.

– No, merci, madame.

Такого ответа дама не ожидала:

– Почему?

– Non, – повторил мсье, просияв чистым взглядом.

Дама оперлась на трость.

– Вы писатель, поэт, художник? – спросила она потерянно, не слыша своего голоса.

– Lecteur, – ответил он, – je suis un lecteur.

– Читатель? – опешила дама. – Только читатель?

– Oui.

– И что вы любите читать?

Месье пафосно-скомкано продекламировал громкие имена, но дама их не разобрала:

– Ах, интересно… весьма. Как вас зовут, мосье?

Он стал переминаться с ноги на ногу.

– Ваше имя? – повторила дама.

Месье молчал.

– Вы точно ничего не хотите, чаю, кофию, чего угодно? Или коньяку?

– No, merci, – он опустил глаза, поставил точку.

Дама раскланялась и ретировалась на круги своего променадного тура.

Где она? Ах, да в Туре. Идет. Куда? Ах, разумеется, к Карлу, Великому коротышке… к его башне. Без башни-то как она и жила всю жизнь?

Тяжело опираясь на трость, она проходила вдоль пестрой ленты витрин, не замечая ни изящно-простых платьев (истинно изящный фасон всегда прост), ни украшений, блистающих неиссякаемой изобретательностью мастеров, ни даже деликатесов, выставленных на обозрение. Задержалась лишь у лавки с вывеской «Astre et desastre» в раме, сплетенной из космических знаков, где среди разнокалиберных телескопов на серебряном треножнике стоял хрустальный шар величиной в маленький арбуз. В глубине шара медленно двигались туманности, проплывали астероиды, антарктиды и атлантиды, из их глубин на нее взглянули глаза месье с точкой зрачка в центре.

Неожиданно она почти уткнулась в мегалитическую стену, еще одно свидетельство дела рук великанов или неведомых мега-сил. Она запрокинула голову: стена мощно уходила ввысь. Руна Исса, представляющая мир турсов. Мемориальная доска оповещала: «Башня Карла Великого (Шарлеманя). XI век». Нет слов.

Луара была венцом прогулки дамы, войдя в ее коллекцию увиденных рек. От Урала до Луары… У порогов перед мостом вода в ней бурлила и пенилась; вода цвета глаз месье. Месье, не назвавшего имени.

Возвращаясь с набережной, дама задержалась у памятника Рене Декарта, изрекшего «Je pense donc existe» (Мыслю, значит, живу), что более известно на латыни: Cogito ergo sum. Устала и холод вечера заставили мечтать лишь об одном: упасть в тепле по горизонтали и сбросить груз вертикали. Однако в голову не приходило вызвать такси или сесть на трамвай – город пересекала трамвайная колея, как в Евпатории. Чтобы прикоснуться к городу, попробовать его на зуб, надо измерить его шагами. Отправься она на транспорте, не встретила бы человека в шляпе с сигарой.

Перед глазами вырос собор. От него повеяло охотой на ведьм. Это здание обладало визуальной подвижностью всей каменной структуры, как некий магический камень или шар, стены и подпоры их с перемычками сдвигались и раздвигались, закручивались по траектории винтовой лестницы в зависимости от точки созерцания, ракурса взгляда. Делать снимки – напрасный труд: ведь не поймать эту динамику в плоскую ловушку фотоснимка. Да и видеозапись не схватит подвижного архитектурного дыхания. АрхитекТУРного? Tура. «О тайнах великих богов и турсов поведал я правду», – будто выдохнул собор строки из Старшей Эдды.

Пока дама трижды обходила вокруг этой махины из серии мегалитики, пытаясь пересчитать все девять миров (или восемь, а он сам девятый?), составляющих мироздание… миро со-здание, восхищаясь им до предела и даже за пределами чувств, усталость исчезла. Разве можно поверить, что это чудо – детище рук лилипутов?! Именно лилипутом или дюймовочкой чувствует себя человек рядом с ним, который два раза свой автограф одинаково не напишет, а здесь во всем мегалитическая симметрия. Ей привиделось перо, которым она подписывает бумагу… Из лопаток, преодолевая их косность, звучно прорезались крылья, выпрямились вверх и взмахнули; дама поднялась вверх на скорости прыжка с трамплина в воду, но в обратном направлении, сделала круг над собором, затем круг шире, захватив в поле обозрения Луару и, если бы умирали от счастья, она бы умерла. Собор (или со-бор, смешанный темный лес?) с высоты ее полета казался со-зданием вполне со-человеческого масштаба. Медленно очерчивая круги, она спустилась на землю возле этого внеисторического строения, внесенного в анналах города в эпоху историческую.