Капитан хотел сказать: «Пошел купаться Уверлей…», но «наступил себе на горло».
– И…
– И… – Она усмехнулась. – И вызывает лифт.
– А дальше?
– А потом я встречаю вас, такого гладенького и красивого. И вы спрашиваете, не видела ли я кого-нибудь чужого. Зачем же мне котика подставлять? Я и наплела про лысого обормота.
«Похоже, что это она на фотографии надпись сделала», – подумал Якушевский с огорчением.
Он слушал очень внимательно и хмурился, хмурился. И, наконец, спросил, еле сдерживая раздражение:
– Вы с Ушаном встречались?
– С каким это Ушаном? – удивилась Лида.
– С нашим полковником? С начальником группы.
– Еще чего? Я же к вам прямо с вокзала. Даже домой не заглянула.
– Ну, может, по телефону разговаривали?
– Разговаривала, разговаривала. По мобильнику. И еще по этому, как его? По телетайпу. – Она немного помолчала, а потом, наклонившись к Дмитрию, спросила: – А я должна знать его телефон?
Капитан молча пожал плечами. Лицо его выражало недоумение.
– А в чем дело, Димон? Вы чем-то расстроены?
Он даже не обратил внимания на это дружеское «Димон». Так называл его только Филин.
– Ушан мне представил все события в деталях. Ну, об этой встрече на лестнице… Только заявил, что это все фантазии. И еще произнес такую странную фразу: «Но эти фантазии далеко могут завести. В самую точку». Выходит, он телепат?
Похоже, до Лидии Павловны не доходил смысл всех этих рассуждений капитана. Она только смотрела на Якушевского во все глаза и улыбалась.
Дмитрий снова нахмурился.
– Вы хоть понимаете, о чем я толкую? – спросил он.
– Конечно! У вас такой красивый голос.
– Да при чем тут мой голос! – закричал капитан. – Ну как полковник мог узнать про ваши поступки?
– А какие у меня поступки?
Якушевский только покачал головой:
– Такие… Может, вы все ему рассказали, а потом забыли?
– Сейчас билет покажу, – она стала рытся в своей крошечной треугольной сумочке. – А то, действительно, до «темков» досидим…
Якушевский же достал из внутреннего кармана куртки ее фотографию, которая просто жгла ему грудь, и показал Лиде.
– Ваша?
– А… Это та, которую разослали? Красивая я здесь, правда?
Дмитрий перевернул фото и показал надпись:
– И слова вы написали красивые, правда?
– Ну-ка, ну-ка? – Девушка протянула руку к фотографии, но капитан не собирался ее отдавать. – Я ничего не писала. Да ты чего, Димон? Приболел? «Кошечка»! Не мой стиль! Что, я совсем из ума выжила?
«Что верно, то верно, – усмехнулся капитан. – Выжила. Ты же, дура, только что про “котика” говорила! – И еще у него мелькнула непрошеная мысль: – А Глафира никогда не разговаривает со мной таким тоном».
«Но что делать? Говорят, красота спасет мир. Посмотрим, может, и спасет».
– А вы-то, вы! – Лидия Павловна посмотрела на Якушевского сердито. – Такое изобразили! Кошечка! Ну и ну!
– Я тоже ничего не писал.
– Нет? Откуда же у вас эта карточка с надписью?
– От верблюда! «Профсоюз» дал!
– Тот, который?
– Тот, который котик.
– Ну и дела, – сказала Лидия Павловна и прикусила нижнею губу.
Такой она Дмитрию вовсе не нравилась. Ну, не вовсе, но все же…
Якушевскому пришлось по душе, что девушка не стала мелочиться, ходить кругами.
– Я заглянула в «глазок». У меня такая привычка, я же сказала: прежде, чем открыть дверь, смотрю, нет ли кого на площадке. А он выходит из квартиры напротив! Да еще напевает! Что же, он не знает, что я рядом живу? Значит, не знает. Иначе бы заглянул или позвонил…
