Дежурная гардеробщица выгоняла тех, кто слишком засиделся, ведь очередь в баню не убывала до позднего вечера. Тазы, оцинкованные и с двумя ручками, удавалось найти не сразу, за ними надо было охотиться, тут уж рот не открывай, хватай из рук в руки. Сидячих мест тоже не хватало, мылись, стоя над тазом, отстояв многочасовую очередь. Когда место освобождалось, все кидались, как коршуны на добычу, что не редко приводило к военным действиям, когда в ход пускались грубые мочалки, тазы, ноги и волосы соперниц. На скандал обращали внимание только те, кто оказывался рядом, и то поневоле, следили только, чтобы и им ненароком не досталось. Да и все звуки в бане были приглушёнными, людская речь воспринималась как жужжание пчёл. Слышны были только стук таза о каменную скамью, да шипение мощной струи воды из крана. Впрочем, бой без правил заканчивался довольно быстро, с падением на пол одной из сторон конфликта: попробуй, повоюй на мокром и скользком бетонном полу.
Пока воюющие и воющие стороны выясняли отношения, место занимал кто-нибудь другой. Очень повезёт, если встретишь в бане знакомую, которая собирается уходить. Мама с этой целью всегда ходила в разведку, лавируя между голых и распаренных тел. Иногда счастье улыбалось нам, и мы скоренько проделывали операцию: одна попа встала, другая тут же села. Иногда бывало, что это место ждали и другие люди, и, разгадав наши намерения, они поднимали ор: « Вас тут не было!!», на что мама вежливо отвечала: «Я договорилась за это место раньше вас». И наступало блаженство.
Конечно, на этих лавках можно было подцепить что угодно, но выбора не было, и все согласны были рисковать, иногда, правда, подстилали под себя что-то из своего бельишка, предназначенного для стирки. Но тут был риск, что его уведут без вашего согласия. Ещё мама ходила в парную, а я караулила её место, не спуская глаз. Здесь же, в бане боролись не на жизнь, а на смерть, со вшами. Слева от входа в помывочный зал, стояла тумбочка с ёмкостью, где было жидкое мыло от вшей. Воняло оно сильно и отвратительно. Многие приносили с собой косынку, намазывали голову этим мылом, завязывали голову косынкой и смывали в конце помывки.
Некоторые приходили в баню уже присыпанные дустом – тоже неимоверная гадость. Но, как говорится, это были неизбежные издержки, никто никого не обвинял, не упрекал, – это было всеобщее бедствие, да и счастье-то никогда не бывает полным. Обратно тащились домой, разомлевшие и уставшие, хуже, чем на работе, но, хлебнув чистого воздуха, чувствовали себя чистыми и умиротворёнными. Бабушка с нами в баню не ходила, предпочитала мыться на скорую руку, закрывшись на общей кухне. Частый гребень был в любой семье, их продавали в бане и любом газетном киоске. От вшей в нашей стране удалось избавиться только с появлением хороших шампуней.
Особенности быта, 1947—50
Но, за всякое удовольствие надо платить: на следующий день была стирка, и это тоже было испытание на прочность. Обычно большая стирка лежала на маме. Сначала надо было наносить воды с колонки, двумя вёдрами на коромысле, поднимаясь на 2 этаж. Эту работу она проделывала ежедневно, приходя с работы. Воду грели в оцинкованном баке, зимой на печке, летом на керогазе. Стирала мама в оцинкованном корыте с помощью ребристой доски. В целях экономии мыла, бабушка варила щёлок с добавлением кальцинированной соды, его добавляли в горячую воду для стирки. Такой раствор разъедал руки, но жалеть себя в те времена не имело смысла. Мама, низко склонившись над корытом, обдаваемая ядовитым паром от горячей воды со щёлоком, тёрла бельё о стиральную доску. Воду меняли несколько раз.
