– Вот, посмотрите, это записи моего прапрадеда, которому Скобелев доверил шкатулку, когда собрался уезжать на войну, в Болгарию, – Саломов достал из очередной папки несколько листочков бумаги светло-коричневого цвета, заполненных текстами на арабском, затем на русском языке. – Вот видите, Худойберды вначале писал по-русски на арабском языке, потом изучил русский в совершенстве и стал писать и читать на этом прекрасном языке. Вот, например, что записано в августе 1876 года:
«Михаил Дмитриевич борется с казнокрадством, взятками и попытками интендантов обокрасть солдат как с величайшим злом. Недавно при большом стечении народа несколько раз стегнул казацкой нагайкой одного из интендантов. Другого чиновника высокого ранга, приближенного к самому Кауфману, генерал-губернатору Туркестана, публично обвинил во взяточничестве и вызвал на дуэль. Перед этим, дабы явить пример всем подчиненным, Скобелев велел продать на аукционе все подарки, что преподнесли ему беки, имамы, благодарные чайрикеры5. Буквально за день были проданы несколько породистых скакунов, верблюдов, ковры, украшения, За все это было выручено три тысячи рублей. На эти день генерал купил землю, построил на ней кишлак с добротными домами из сырцового кирпича, провел к нему арык. Затем поручил Худойберды поселить в этот кишлак бедных, но трудолюбивых, честных дехкан. Не было пределов радости людей, поселившихся в этом благословенном месте. Через несколько недель в одной из переселенных семей родился ребенок, девочка. Её назвали Юлдуз – звезда. И Скобелев лично приехал в новый уютный домик, поздравил новоселов с рождением первого в кишлаке ребенка. Кишлак стал первой самоуправляемой территорией в Ферганской долине».
Саломов, заметив нетерпеливый жест подполковника, вложил листочки в папку.
– Вижу, что вы очень заняты и озабочены. Предлагаю вам поработать в одиночестве. Я заметил, что шкатулка вас признала своим. На моей памяти это впервые. Оставляю Вам шкатулку и свои папки. Только постарайтесь в первое время не перемещать шкатулку из кабинета. Вы уже видели, какой может быть ее реакция. – Посетитель встал со стула и достал из кармана пропуск.
Маркин согласно кивнул, подписал пропуск и предложил:
– Приходите завтра к одиннадцати. Пройдитесь немного по Москве. Если нужны будут деньги… Там, на питание на дорогу, скажите.
– Мне уже выдали командировочные. И гостиницу вы подобрали очень уютную, от нее до вас ехать всего пятнадцать минут на метро. Вполне всем удовлетворен. – Саломов чинно поклонился, пожал протянутую руку и направился к двери. Вслед ему, как показалось Маркину, блеснул едва заметный снопик сине-голубых лучиков.
Пансион Жирарде. Париж. 1859 год
Оставшись наедине со шкатулкой, Маркин налил себе любимые «Ессентуки», сделал пару маленьких глотков, усмехнулся, вспомнив недавние пантомимы Саломова, открыл одну из папок визитера, на которой синим фламастером было написано «М.Д. Скобелев. Рождение и молодость». Лежавший сверху листок с изящным вензелем описывал рождение Миши Скобелева. Отложил папку в сторону и, едва поднес минералку к губам, ощутил слабый приятный шум в ушах. Подумалось: «Вот опять пришло… Где ты, мама? Воздух тихо и ласково прошелестел маминым голосом: «Я здесь, сынок, я всегда буду приходить, когда позовешь… А сейчас послушай и посмотри – тебе покажут необычное, но именно то, что тебе очень важно понять».
