С удивлением смотрю на нее, поражаясь тому, что даже посторонний человек чувствует грозовой фронт, который висит в нашей новой квартире ежеминутно, пока Демид находится здесь. И всем становится легче дышать, как только он уходит из дома.
Спустя две недели наша жизнь входит в колею. Нет, не в нормальную. Сложно назвать нормальным период, когда мы с бывшим мужем, сменяя друг друга раз в сутки, дежурим в палате больной дочери.
Изматывающе-трудный, нервный, тяжелый, сложнейший период в жизни, но все-таки мы проживаем его и постепенно привыкаем к тому, что у нас на руках не наша солнечная девочка, а больной, измученный уколами и процедурами ребенок, который уже не верит, что наступит просвет. Соня начинает понимать, что это не просто приключение с переездом в другую страну, а испытание, которое она может и не пройти до конца…
Отметаю эти мысли, иначе не выдержу и сорвусь. Оставаться сильной, показывать только улыбку и быть рядом – я обязана делать это, а не ныть и горевать. Хватило уже только того, что я свалилась в ванной от переизбытка переживаний.
После этого обморока я мысленно отстранилась от переживаний, связанных с мужем. Удалила его из своих мыслей, оставив там место только для детей. Алик тоже подождет. Я не стала отвечать на его сообщения о нашем будущем. О чем он вообще? Разве сейчас нам всем до этого?
И вот теперь, мы живем по распорядку, и мне остается радоваться только тому, что я вижу Демида крайне редко и всегда могу прикрыться заботой о ребенке, чтобы не общаться с ним напрямую.
Но сегодняшний день – исключение. Сегодня в клинику приезжают супергерои, которые будут развлекать детей целый день, поэтому присутствие родителей необязательно, за детьми присмотрят медсестры. И поэтому Демид останется дома.
А я надеюсь, что за это время мы не увидимся. Стараюсь спрятаться в комнате, гуляю с ребенком, сплю с ним вместе, чтобы не выходить на кухню, но рано или поздно мне приходится пойти туда, чтобы поесть. Можно, конечно, попросить Риту, чтобы она принесла мне еду в комнату, но не хочу ее напрягать. Она и так устала, возясь с ребенком не меньше моего.
В кухне решаю приготовить что-то вкусное. Какое-то время Демид приносил готовую еду, но мы с Ритой, посовещавшись, решили, что это накладно и мы сами вполне сможем готовить. Нам много не надо. Аппетита у меня нет, ем только ради ребенка, ведь теперь, когда я с ним почти постоянно, вернулось грудное молоко. Это радость, потому что нет ничего ценнее для малыша, чем мамино молоко, я читала много статей в интернете по этому поводу и очень переживала, когда оно пропало после выхода на работу.
Но я знала, что его можно вернуть, а Рита, имея огромный опыт, помогла мне наладить грудное вскармливание. Теперь Димочку гораздо проще успокоить, и он, накормленный молоком, сидит в детском креслице и дергает за фигурки на веревочке, смешно агукает и начинает хныкать только тогда, когда не получает вожделенную ложку с пингвином на конце. Его любимую забаву в последнее время.
– Испечем оладьи? – предлагаю Рите, не комментируя ее выпад насчет Демида.
Мне показалось, что, когда она вышел, она чуть ли не перекрестилась, будто сам дьявол покинул жилище. Но он с ней предельно вежлив, да и на меня в ее присутствии не срывается. Чего она так? Господи, я уже готова защищать этого тирана?!
Интересно, куда он ушел? Почему-то в голову лезут самые дурацкие мысли, что он с кем-то встречается. Вдруг прилетела Лора на правах тети Сони и невесты Демида? Отчего-то эта мысль заставляет задохнуться. Но нет, я не буду думать про Громова, его женщин, его планы на жизнь, он меня не интересует! Хочу просто испечь и съесть чертовы блинчики со сметаной – и плевать на фигуру. В конце концов, я кормящая мать.
