Теперь все уставились на пса, который почувствовал под пристальными взглядами тревогу и вскочил на лапы.
– Да, я заметил, что дождь не трогает ни животных, ни птиц. Удивительно, что и на людей он действует по-разному, – задумчиво провозгласил Сережа, словно был близок к научному открытию.
Марк закусил губу. Подозрение в собственной причастности к таинственному дождю не отпускало. А вдруг это его несдержанная, высказанная с горечью фраза вызвала тучи? Он не решался открыть свой «огненный» секрет. Сейчас потребность в людях и страх остаться одному победил желание довериться, открыться, разделить свой груз даже с незнакомыми и подозрительными людьми.
– Понятно, что ничего не понятно! – Прорычал спецназовец и строго посмотрел на черноволосую женщину. – Это я странно выгляжу? А ты, дамочка, давно на себя в зеркало смотрела? А то, что трупак стоит рядом с тобой, а не лежит покойно в могиле, не странно?
Олеся почувствовала, как дрожь прошла по телу при воспоминании того самого последнего раза, когда она смотрела в зеркало. Она коснулась рукой растрепанных волос, затем лица, испачканного остатками макияжа, и, наконец, обвела взглядом «трупака», возмущенно грозящего кулаком спецназовцу и уже не казавшемуся таким пугающим.
– А с чего это вы мне тыкаете? – парировала она, не найдя аргумента лучше.
– Фроська, я, а не трупак. Душа моя, несчастная, проклятая зазря, на скитания обреченная, мучилась в Зазеркалье. Меня, крепостную, подневольную девицу, барыня плетьми забила до смертииии, – завыла жалобным голосом усопшая, но не упокоенная страдалица. – Свет зажегся во тьме, и такие же, как я, пошли на него, я тоже пошла. Вышла и тута оказалася! Барышня хорошая, не обидела меня. А ты, гад ползучий, обидой меня покрыл, не пожалел мученицу горемычнуююю.
И крепостная завыла на максимальную силу своих возможностей. Звук был такой, словно ураган носится внутри металлической трубы.
Клин закатил глаза и негромко сказал самому себе:
– Бабы! Даже мертвые – бабы!
– А жалко зомбяка, да? – прошептал Марк на ухо Сережи.
– Ага, – согласился тот. – Но как это можно понять с научной точки зрения? Она же умерла! Несколько веков назад…
Марк только пожал плечами. Никакой научной точки зрения он не знал, а в его магическом мире возможно было всякое. Варфоломей внимательно смотрел на завывающего человека, склонив набок мордочку, и не отходил от своего нового, рыжеволосого хозяина.
– Давайте не будем ругаться! – проявил здравомыслие Сережа. – Может быть, мы все и странные, но мы можем помочь друг другу выжить и разобраться с тем, что здесь происходит. Давайте проявим если не доверие, то хотя бы человечность друг к другу.
– Как ты красиво сказал, – с восхищением поддержал Марк.
– Пацан ты умный, я это сразу понял, – погладил Сережу по голове Клин.
Фрося перестала выть, а Олеся распахнула дверь шире и пригласила всех войти.
– Хорошо, давайте продолжим знакомство за кружкой чая. Но если ТЫ, сержант, еще хоть раз обидишь меня или Фроську, то сразу уйдешь!
Клин улыбнулся, осмотрел готический вид провидицы и с ухмылкой спросил:
– А ты почему в таком виде? Образ, что ли? В таком и «клубничку» снимать можно…
Олеся молча преградила ему путь в свое жилище, скрестив на груди руки.
– Ладно, прости. Грубый солдатский юмор… – И он улыбнулся своей широкой обворожительной улыбкой.
Когда все зашли в маленькую однокомнатную квартирку, где на столе в комнате все еще был расставлен реквизит, Клин ухмыльнулся, но ничего не сказал. Он тяжело опустился в кресло, скривившись от боли в пораненных ступнях.
