– Ого, так вы медиум, да? – с детской непосредственностью спросил Марк.
– Что-то вроде того, – уклончиво ответила хозяйка и недобро посмотрела в сторону пытающегося сдержать смех спецназовца.
– Глупо не верить в загробную жизнь, находясь в одной комнате с… Фросей! – остроумно заметила провидица, и Клин все же рассмеялся.
– В загробную жизнь я, может быть, и верю, но в то, что ты – медиум, нет! – не остался в долгу собеседник. – Тебя как зовут, клубничка?
– Олеся, – она скривила улыбку. – А тебя?
– Называй меня Клин.
– А человеческое имя у тебя есть? Как тебя мама зовет или жена?
– Чем Клин – не человеческое? Ни мамы, ни жены у меня нет. Мама умерла пять лет назад, а до ЗАГСа меня еще ни одна клубничка не довела. Валерий меня зовут, но Клин привычнее.
– А я буду звать тебя Валера. Мне так привычнее. – Она состроила рожицу неопрятному, грубому, но все же симпатичному мужчине и обратилась ко всем своим гостям. – Вы пока располагайтесь, а я быстро схожу в ванную, мне нужно привести себя в порядок и переодеться.
Проходя мимо Фроси, Олеся шепнула ей на ухо «Присмотри за ними».
– А то ж, – ответила та тихим басом.
Олеся умылась, зачесала высокий хвост, переоделась в обтягивающие джинсы и просторный свитер и стала похожа на миловидную, худощавую, молодую женщину не старше двадцати пяти лет, хотя на самом деле ей было тридцать два. Выходя из ванной, она сунула в руки Валеры полотенце.
– Пойди, помойся, сержант, тебе это нужно, – с ухмылкой сказала она.
Он одарил ее саркастической улыбкой, взял полотенце и закрыл за собой дверь ванной комнаты.
– Ну и салат получился, – говорил Клин своему отражению в зеркале. – Клубничка, два анчоуса, мертвечина и стареющий мухомор.
Отражение ответило ему искренней улыбкой.
После ужина, за которым было съедено почти все, что нашлось в холодильниках и в Сережиной, и в Олесиной квартирах, мальчики и примкнувшая к ним Фроська долго возились с магическим реквизитом, рассматривали его и старались понять принцип действия. Провидица попыталась возражать, уж слишком дорого стоили эти игрушки! Но потом устало махнула рукой. Нужно было заняться делом. Девушка перебрала все лекарства из собственных запасов и аптечки, принесенной Сережей из его квартиры. Она обработала рану на своей руке и помазала мазью от ожогов ноги Сереже. Хуже всего дела обстояли у Клина. Олеся забеспокоилась, что потребуется антибиотик, которого как раз и не было.
– Я могу сходить в аптеку, – вызвался Марк. – Меня же дождь не трогает.
Так и решили. Мальчик оделся в теплые вещи Сережи, обул резиновые сапоги, взял зонт и пошел один на улицу. За окном стремительно темнело, наступали сумерки.
– Куда же он пошел один? Там же злые духи! – воскликнула Фроська. Она схватила валяющийся на полу букетик полыни и выскочила вслед за Марком.
Олеся проводила взглядом убегающую крепостную и перевела его на новых обитателей своего скромного жилища. Валера дремал на диване, ноги были перемотаны толстым слоем бинтов. К вечеру у него поднялась температура до тридцати восьми градусов. Варфоломей разлегся на коврике в тесном коридоре и догрызал свиные кости, оставшиеся после ужина. Сережа сидел у окна и старательно пытался скрыть слезы, предательски катившиеся по щекам.
– Мне очень жаль, что с твоей мамой… Я видела как… – Она подошла к мальчику и старалась говорить мягко, боясь сказать лишнее и усилить боль от потери.
