– Приехали, – сообщила Кобра.
– День рождения на кладбище? – нахмурился я.
– Не все такие везучие, как я, – буркнула она, опустив взгляд.
– Я с тобой, – вылез из машины тоже.
– Я хочу побыть там одна, – сказала она тихо. – Ай!.. – вскрикнула тут же, оступившись на каблуке и уколовшись о розу.
Слизнула каплю крови с пальца.
– Давай сюда, – протянул я руки и взял цветы. – Помогу донести. Смотри под ноги. Туфли у тебя зачётные, не спорю, но плитка старая, вся в щелях.
Та отдала мне букет, перекинула через плечо сумочку и направилась к огромным кованым воротам. Вошли на территорию кладбища. Тут свой мир. Тишина мертвая, даже птички не щебечут. Оксана явно знала, куда идти, уверенно цокала по старинной тесаной брусчатке куда-то в сторону березок.
– Пришли, – выдохнула она, остановившись у невзрачной могилки с надгробием из обычного мрамора. Она терялась среди помпезности старинных склепов, ростовых статуй криминальных авторитетов, сгинувших еще в начале девяностых. Обычная такая могилка, неприметная. И за что покойный удостоился чести лежать здесь?
По памятнику сразу видно, что не блатной и не олигарх, а человек простой. Но в следующий момент я вгляделся в табличку на камне.
И ноги подкосились, я опёрся о березку. Прочитал:
Майор милиции Малютин Максим Сергеевич, дата смерти: 1-е июня 1997 года.
Мне захотелось протереть глаза. Я прочел снова, будто буквы могли притвориться другими. Это была моя могила… Там лежал я…
Я сглотнул ком, мотнул головой и выдавил:
– А… какое сегодня число?
– Первое июня, – зашмыгала носом Кобра, неловко утирая слезинки.
Даже чуть отвернулась, чтобы я не видел ее слабости.
Я снова посмотрел на неё – внимательно, будто только теперь видел в первый раз. И теперь узнал ее… ту маленькую девочку, которую спас… Дочку моего информатора Генки!
Её же Оксанкой звали… Ну точно! И машина-то её бати…
Она изменилась за эти годы… но теперь вместо матерой сотрудницы полиции я видел маленькую испуганную девочку с острыми коленками.
Так вот что ее гложет много лет…
– Помянем, – Оксана протянула мне металлическую фляжку.
Я сделал сразу три больших глотка. Даже не понял – водка это была или коньяк, все одно. Как ни старался сделать лицо кирпичом, а всё стоял ошарашенный, придавленный.
Но в следующую минуту плечи стали расправляться. Я вдохнул полной грудью. Да, она изменилась. Выросла. Потому что осталась жива.
Все не зря было.
Не зря погиб.
Спас, прикрыл, и она не забыла.
Могилка ухожена, и теперь розы красным огнем горят под надгробием. Тихо и торжественно, аж в груди щемит…
– Вот, Максим, – еле слышно сдавленным голосом проговорила Оксана. – Здесь настоящий мужчина лежит… не то что нынешнее племя. Он погиб, чтобы я жила…
Я медленно закрыл глаза и снова отпил из фляжки.
Обратно ехали молча. Каждый думал о своём. Сокровенном. После всего увиденного и услышанного даже хмель из фляжки не брал, хотя осушили мы ее до дна.
Я, выходит, сейчас узнал о том, что не просто так сюда попал. Раз уж судьба вытащила меня с того света, значит, что-то ей от меня нужно. Второй шанс просто так не дарят. И я его не упущу.
Но одно не давало покоя. Генка ведь погиб в тот же день, что и я. Но Оксана пришла только ко мне. К нему – нет. Букет один купила… Почему?
Она явно не знает, кто виноват в наших смертях, кто ее тогда похитил. А если б знала, кто убил её отца… Сто пудов устроила бы вендетту. Охоту. На Валета и иже с ним.
