– Ну во-первых, не ограбил, а поменялся одеждой, я ему пижаму подогнал, новую, с карманами. Это уже не грабеж получается, а самоуправство. Но без заявы нет состава. Заява есть? Терпила имеется?
Пауза. Женщина молчала.
– Нет, – ответил я вместо собеседницы. – И не человек это был, а Венька Пианист.
– Пианист? – удивилась Кобра, то ли моему напору и прозорливости, то ли услышанному прозвищу. – Вот гаденыш, не успел откинуться, уже опять старушек щиплет. И когда уже кошельки таскать перестанут?
– А деньги в чем носить? – удивился я.
– Ну и шутки у тебя, Яровой, – поморщилась Кобра. – Лучше молчи, если петросянить не умеешь.
Этот вопрос был не шуткой, но вслух говорить такого нельзя.
– И что мне с тобой делать? – вздохнула Оксана Геннадьевна. – Я же тебя нашла, так что теперь пойдем к начальнику сдаваться.
И взгляд такой усталый, мол, ну куда деваться. Ну, куда – это мы придумаем.
– Лучше до дома меня докинь.
– А ты не охренел ли? – снова вскинула бровь она.
– Охренел, но буду благодарен, если подвезешь.
– С чего вдруг?
– По-братски. Как майор майо… э-э… Будущего коллегу.
– Тоже мне коллега, полмента с кокардой, внутренняя служба, блин.
– Я опером буду. В отдел к себе возьмешь?
– Кого? Ха! тебя?..
Но она не рассмеялась, а снова прищурилась. Понятно, чует своего, только не бьётся у нее пока одно с другим. Ну, ничего, склеим.
– Короче, – невозмутимо проговорил я. – Поехали, по дороге расскажу.
Я встал и направился к выходу.
– Стоять! – рявкнула Кобра. – Ты куда собрался?
Я обернулся и проговорил:
– Жду тебя на парковке, Оксана Геннадьевна, – а после тихо добавил: – Ты же не стукачка… Да? Своих не сдаешь…
И вышел, а слушая, как каблуки бодро цокают за мной, еще расслышал бормотание:
– Господи… Я не верю, что это делаю…
Сказала она это тихо, но слух у меня нынешнего, что у молодого пса.
– Ладно, – уже громче проговорила женщина. – Поехали… Только в одно место сначала заскочим. Выходим из отдела по одному, встречаемся у моей машины.
Хотел спросить, какая у неё тачка, но не стал – не хватало ещё себя палить. Раз уверена, что все её авто знают – значит, машина зачетная. На улице разберусь.
Спустился на первый этаж первым. Подошёл к вертушке, приложил пластик к считывателю. Пискнуло. Прошёл дальше. Постовой – тот самый «сивуч» у входа – и ухом не повёл.
Прав был Ляцкий. Молодёжь нынче не та. Ни огонька, ни рвения. Блеск только один – на экране смартфона.
Вышел на улицу, раздумывая, по какому такому адресу Кобра меня повезет, что я ей скажу? Не знаешь ли ты, где я живу? Думал, прокачусь по городу – авось что-то и всплывёт в памяти. Как с кабинетом вышло: только на порог ОВД – и ноги сами понесли. Но город не ментовка, тут можно и часами кружить, да всё без толку. Ладно… Если ничего не вспомню – попрошу высадить где-нибудь у магазина.
А вообще, раз я молодой лейтенант, и живу, вроде, не с родителями – значит, должен обитать где-то в общаге ведомственной. Есть такая в городе, была, по крайней мере. Если что, туда двину.
Точно не с мамкой проживаю, потому как в телефоне ни одного сообщения в духе «купи хлеба» или «не забудь за квартиру заплатить». Значит, сам по себе. Это уже плюс.
На парковке машины выстроились, как на смотре: от крошечных «мини-куперов» до здоровенных джипов. Так-так. На чём же ездит Кобра? Интересно…
Тут мое внимание привлек «марковник» девяностых годов. Смотрелся в ряду, как старый солдат среди зализанных мажорчиков. «Марк 2» – цвета мокрый асфальт, движка два с половиной на двести кобыл. Кузов – девяностый, «самураем» мы его называли. Добрый аппарат из моей жизни, аж тепло стало по сердцу. У моего товарища был такой.
