– О, Яровой! – всплыл за стеклом, как сомик в аквариуме, старый майор с бейджиком: оперативный дежурный. – Явился, не запылился. Живой, смотрю! Говорят, тебя чайник покалечил?
– Говорят, кур доят. Открывай калитку, Фомич.
Откуда вылетело это «Фомич» – не понял. Само вырвалось. А потом дошло… Ну точно – это же Борька Ляцкий! Борис Фомич, по прозвищу Ляцкий Глаз. Тогда ещё помощником дежурного был, вечно ворчал и в кофе «три в одном» макал свои печенюшки. Сидел в этом аквариуме всю службу. И, как видно, досидел – теперь уже сам дежурный. Старше стал, живот подрос, но глаза всё те же: прищуренные, с ехидцей.
На душе даже потеплело. Хоть кто-то родной в этом цирке времени. Пусть и Ляцкий Глаз, вечно всем недовольный и ворчливый, но свой.
– А ты чего это в тришках? – пробурчал он, глядя на мой паленый адидас. – На картошку собрался?
Гундёж его – как бальзам. Жив, чертяка. Значит, и я жив.
– Так надо… – отрезал я, но с улыбкой, рад был видеть коллегу.
– А-а… Опять на уборку территории припахали? – протянул дежурный, выдав свою версию. – У нас что, суточников мало для таких дел?
– За ними тоже глаз да глаз нужен, – хмыкнул я. – Руководил процессом, так сказать. Открывай, Сезам. Я это… ключ забыл.
Увидел, как через вертушку проходят свои: прикладывают к считывателю плоскую прямоугольную штуку, как банковская карта.
Ну, значит, не соврал. Назвал её ключом – и попал в точку.
– Миха! – крикнул Фомич через стекло на сержанта. – Не спи, зима приснится, открой вороток.
Тот оторвался от смартфона и приложил свою карточку к считывателю, и я, наконец, прошел. Честно говоря, собирался уже перепрыгнуть, если что, но не хотелось Ляцкого обижать. Хотя раньше обижал.
Уже спиной слышал, как старый майор начал гундеть на постового Миху:
– Молодёжь пошла – валовая, что сивучи на лежбище… Никакого толка. А вот раньше… Чего только один Макс Лютый стоил. Опер от бога. Нет сейчас таких. Перевелись все…
Я вздрогнул, услышав: «Лютый».
Ведь это – я. Моё прозвище. Из прошлой жизни.
Так меня звали на улице – бандюки, шпана, те, кого я брал, кого сажал. Коллеги тоже подхватили, но у них это шло, скорее, от мой фамилии – Малютин. Хорошая была фамилия, звучная.
Нахлынули воспоминания. Вспомнился последний день той жизни. Лицо Геныча, его дочка… Интересно, выжила? Где она теперь? Надеюсь, Валет до неё не добрался, и все было не зря. Вот что – надо бы найти её! Не сейчас – потом. Обязательно.
Мысль эта, хоть и пришлось её отложить, мне понравилась.
Ноги сами понесли к кабинету. Только не к моему – к чужому, новому. Старого, насколько можно понять, вообще не стало. Всё тут переделали, дежурку расширили, «обезьянник» облагородили. Кабинет, который был на первом этаже, исчез. Эх! Как и моя прежняя жизнь.
Открыл дверь с табличкой «Группа анализа и планирования».
Значит, тут я и тружусь? Странное подразделение – отдаёт канцелярией, бюрократией и бухучетом одновременно. Писарь, что ли?
Ну-ну…
Свой стол нашёл сразу. Память подсказала – самый маленький и неказистый, в углу, за шкафом. На столе компьютер, мышка с клавой, календарик с пёсиком, пластиковый стакан с ручками.
Календарик – в мусорку.
Сел на вертящийся стул, огляделся. Потянулся к ящикам и начал шарить.
Есть!
Удостоверение!
Раскрыл и прочитал: лейтенант полиции Яровой Максим Сергеевич. В строке должность значится: инспектор ГАиП штаба.
На фотке совсем пацан. Ну и рожа у тебя, Шарапов. Нет, на самом деле, если подкачаться и тельце в порядок привести – то я ничего буду. Новый я – не урод, и костяк правильный, еще бы мяса на него нарастить, и все девки на дискотеке мои.
