Это проговорил врач презентабельного вида в белом халате, правда, больше похожем на летний пиджак – карманы со строчечкой, воротничок выглажен, как на приёме у губера. На груди бейдж: заведующий отделением.
Не медбрат, не лечащий – сам зав ко мне пожаловал. За что такая честь?
В следующую секунду я понял – не из-за меня он тут. Просто привел делегацию. Потому что сразу за ним в палату ввалились двое. Полкан и подполковник. В форме.
Форма – странная. Не как у нас. Почти как у гестапо, только не чёрная, а тёмно-синяя. Всё сверкает, на шевронах значится – МВД России.
Я вчитался. И замер.
Не «милиция».
Полиция.
Какая ещё полиция, вашу мать?
И тут меня накрыло. Воспоминания – целая волна, мутная, рваная. Но она шла не от меня. Не из моих прошлых лет. А из этого тела.
Я – лейтенант полиции Максим Сергеевич Яровой. Вчерашний выпускник Волгоградской академии МВД. Штабной, бумажный… э-э, червь?
Вот оно как…
Имя с отчеством прежние – спасибо хоть на том. Привыкать заново не надо. Хотя, если это сон – то фиолетово. Но, похоже, всё-таки не сон. Слишком уж реалистично. Пол холодный, босые ноги зябнут. На казанках ссадины пощипывает после боя с телеком. Пальцы чужие, но слушаются же.
Нет. Это не глюк, это уже жизнь. Только не моя. Что ж… была ваша, стала наша.
– Господи… Что с телевизором? – выдохнул врач и поправил очки, щурясь на разбитый экран.
– Сломался, – пожал я плечами и потер кулак о ладонь. Кожа – блин, нежная, как у Люськи из кафе «Весна». Эх…
– Безобразие, – гундел эскулап. – Техника на балансе больницы. Я вынужден буду…
– Спасибо, Сергей Иванович, – осадил его полкан, даже не глянув. – Мы всё уладим, решим вопрос. Сотрудник не в себе. Головой ударился, сами видите.
– Я, собственно, об этом и хотел рассказать, – не унимался врач. – Скорая, когда пациента везла, сообщила о факте черепно-мозговой. Мы уже операционную готовили. А как затылок от крови отмыли – оказалось чисто. Ни трещины, ни ссадины. И что…
– Бывает, – хмыкнул полкан снисходительно. – Врачебная ошибка, вам ли не знать.
Доктор в белой тужурке замотал головой так, что я подумал – отвалится. Вот и проверим, не сон ли это.
– Исключено! Там дежурил на скорой Фёдор Ильич. Он раньше хирургом был, пока не попросили – за пьянку. Он не мог ошибиться, у него глаз…
– За пьянку, – перебил полкан и прищурился. – Вот и выходит, что веры теперь и нет. Спасибо, доктор, за работу, но вы свободны.
Врач что-то пробурчал под нос, дескать, неизвестно, что у вас тут творится, и всё-таки вышел.
Второй полицай – подполковник, тоже немолодой, но холёный, с лицом неглупым и наглым. Шагнул к двери и плотно её закрыл. Щёлкнул замок. В палате стало тихо.
Улыбки сползли с морд посетителей, и теперь уж не осталось никаких сомнений – не нравятся мне эти гуси.
– Ну что, герой, – проговорил полкан таким тоном, будто я ему должен и скрываюсь полгода. – Устроил ты, конечно…
Судя по званию и повадкам – это начальство того самого Ярового. Теперь, считай, и моё.
– Хотел, кхм, экран поправить. Голова закружилась… – выдал я на ходу. – Ну и… Хлипкий, видать, кинескоп. Не то что у «Горизонта».
