Не развивалось вольнодумство,
Свободолюбие в сердцах?
Не допускал такие чувства,
У подданных любой монарх.
Был и министр просвещенья,
С идеей царской той знаком.
И исполнял свой долг священный
Перед, отчизной и царём
Следил он очень даже строго
Чтоб в школах зло не проросло.
И всё ж, в России понемногу
Свободомыслие росло.
Незримо, тихо, незаметно,
Готов народ России встать.
Как много стало в ней поэтов,
Чей смысл – к свободе призывать.
25
Народ в безграмотности мрачной,
Ещё, как прежде, молча жил,
Хотя талантом обозначил
Своих ремёсел рубежи.
И достигал святых пределов
В искусстве, украшая быт.
И устным творчеством, умело
Он письменность мог заменить.
И всё ж, душа его стремилась
Письмом и чтеньем овладеть.
Ему бы, многое открылось.
Невежество – причина бед.
Крестьянам хочется учиться
И обучать детей своих.
Не зря, решили разночинцы,
Учить в народных школах их.
Они учились аккуратно.
Их восприимчивость легка.
Ну, а в гимназии? Оплата,
Там, за учёбу высока.
26
Купцам, наверно лишь под силу,
Платить за собственных сынков.
В гимназии их много было,
Среди, иных учеников.
Невероятное случилось:
Сыны дворян, мещан сыны,
В одной гимназии учились,
Как будто, все они равны.
И вот, забыв былую гордость,
Облагораживают жизнь.
С самодержавием народность,
Здесь, в школе, словно бы, слились.
И православие над всеми,
Главенствовало, как всегда.
Конечно, в их соединенье
Цари не видели вреда.
Наоборот, своей доктриной,
Превознесли, его, поздней —
Вокруг себя, необходимо
Объединить, им, всех людей.
27
Уваров, просветитель мудрый,
Министром просвещенья, став,
Царю и приближённым людям,
Внёс образования Устав.
А в нём как раз и закреплялась,
Суть императорских идей,
Что стержнем истинным являлось,
Образованию тех дней.
Над всеми школами России
В те дни, Уваров предлагал
Контроль правительства усилить.
И царь не зря ему внимал.
Другой министр просвещенья,
Сабуров, ближе к земству был.
Семьи и школы связь, священной
И нужной детям находил.
Недолго он служил: похоже,
Царь пост другой ему берёг.
Барон Николаи, он тоже,
Министром был один лишь год.
28
При нём, народные все школы
В сеть образования вошли,
Конечно же, по царской воле
И смысл великий свой нашли.
Пусть типа низкого, но дети
Смогли те школы полюбить.
Он их от подчиненья церкви,
Не зря старался оградить.
В тот год и стал Иван учиться,
В Ельце, в гимназии своей.
Но о гимназии в нём мысли.
Гораздо проще и скромней.
Он озабочен, озадачен.
Жизнь вне свободы немила.
Не увлекли его пока что,
Надменные учителя.
И даже тот предмет, который
Он уважал или любил,
Порой ему казался вздорным —
Видать учитель был не мил.
29
Ах, Пушкин! Как ты, об учёбе,
Веленьем бога, смог блеснуть:
«Мы все учились понемногу,
Чему-нибудь и как-нибудь».
Они навек запали в сердце
Любого русского. С тех дней,
Сказать красивей не надейся.
Та фраза в памяти людей.
Кто б, смог, так искренне, так чисто
Легко для всех, произнести
Простые, низменные мысли
И их над миром вознести.
Смысл слов, как будто бы тревожит —
Не о невежестве ли, речь?
Но кто нас правдой обнадёжит?
Кто сможет нас предостеречь?
Просты слова, но как им рада
Душа, в обители земной.
В них ощущаю я наглядно,
И грусть, и юмор золотой.
30
Зачем пишу я строки эти,
Да потому что, и Иван
Учился, как-нибудь, заметив
В словах наставников обман.
Трактаты их, детей смущая,
Любую страсть убить могли.
И ничего не обещали
И ничего в них не зажгли.
Ведь день за днём, невзрачно, тупо
Им приходилось излагать
То, что предписано. И глупо
