Последний конвой - страница 21
Стало быть, такие как Стивен обречены изначально. Тут на выбор, либо поденная работа в порту за гроши, либо прямиком в органы службы, осуществляющей специальные функции контроля безопасности граждан Метрополии.
А будь я на месте Стива? Выбора-то, по сути, нет совсем.
Зато у «фашистов» – казенное обмундирование, спецпаек, суточные. В случае военных действий – боевые, наградные, премиальные. Опять же, если покалечат на службе – военная пенсия. Тот же супчик из планктона, но хотя бы гарантированно.
В порту за травму никто платить не станет. Сам раззяву поймал? Вот сам и выкручивайся. Веревку и мыло, если что, можем одолжить, на складе еще есть, на всех беженцев хватит.
Сколько их в порту сгинуло? Сотни, если не тысячи. Слишком мало ресурсов, а голодных ртов выше крыши.
Убыль населения в пределах запланированной нормы.
Кем, мать его так, запланированной? Как вообще убыль населения может быть нормой в социуме?
Для выживания вида, гибель нескольких экземпляров представителей семейства несущественна.
Вот так, военный, мать его, коммунизм на одной шестой Земного шара в чистом виде.
Лиса, попадая в капкан, отгрызает себе ногу. Человечество, попав в невыносимые условия существования, ограничивает рождаемость, сокращает расходы на стариков и перестает заботиться об инвалидах. Хорошо хоть со скалы не сбрасывают, но судя по тенденциям, и до этого недалече. И все это под прикрытием красивых лозунгов – о великой миссии и необходимости спасения цивилизации.
Петр Иванович переключил скорость и включил фары, совсем темно стало, дорогу ни черта не видно. Только Юпитер слепит и ничего не освещает, даже от Луны видимость намного лучше. Издевательство какое-то, а не новая звезда…
Впереди бензовоз поморгал разбитыми стоп-сигналами, – условный знак, дорога впереди совсем паршивая. А где она еще осталась хорошей? Тридцать лет ничего не ремонтируется, не хватает сил, средств и людских ресурсов. Что уж говорить об Африке? Мертвый континент.
Иваныч сбросил скорость и незаметно для себя стал прислушиваться к разговору в кабине.
– Вот тогда Макс и говорит, – рассказывал новичок, – а слабо прострелить лампочку в кабинете командира части?
Иваныч молча усмехнулся в усы, он очень любил подобные истории.
– Ну а я что? – продолжал Стивен, – отказаться не могу, за труса посчитают. А соглашаться стремно, ведь если поймают, почти наверняка трибунал. Не расстреляют, конечно, но могут на месяц посадить на гауптвахту или вообще депортировать на болота. Уж лучше расстрел…
– Ну и? – не выдержал Мишка.
– Схитрить решил. Вот говорю если бы из СВД, так никаких проблем. А из наших «плевалок» шансов попасть нет.
– А они что?
– Да что они… там только один заводила был, кликуха – Румын. Остальным лишь бы поржать с новичка. Молчали, лыбились, ждали очередную хохму и как я выкручиваться буду. А меня в тот момент такая злость разобрала, что я Румыну прямо в лоб сказал – или тащи СВД, или иди ты к черту с такими подставами.
– Ну, а что Румын?
– Надулся. Ушел, часа через два ТСВ-шку притащил. Где стащил не знаю, не так это просто, однако нашел. Говно несусветное! Метров на сто еще нормально бьет, а дальше – как повезет. От крыши столовой до барака метров двести, не меньше, попасть почти невозможно. Если только чудом. Но формально-то он условие выполнил. ТСВ не «Калаш» и не «воздушка», пусть и учебная, но все-таки снайперская винтовка.