Последний поезд из Вье. 15,5 божьих коровок в коробке из под обуви - страница 4

– Вита… – прошептала Париса.

Рядом с ней на перила облокотилась девушка в зеленой блузке с высоким воротником и белом облачении, спавшем с ее плеч и оставшемся на предплечьях. Ее руки, кисти и ладони были даже немного бледными. Ее немного вьющиеся волосы были розового цвета, подстрижены немного, оставаясь будто витать в воздухе, чуть-чуть касаясь плеч, а лицо изображало улыбку, которая символизировала легкую и непринужденную мудрость, красоту знания, красоту человека. В руке она держала маленькую ромашку. Глаза у Виты были зелено-желтого цвета, будто зелень в них выцветала, делая глаза какими-то печальными и уставшими. Взгляд при этом был загадочный и веселый, будто задавал интересный вопрос. Девушка долго смотрела вглубь сада по течению ручейка, пока не закрыла глаза, вдохнула всей грудью и не повернулась к Парисе.

– Как ты поживаешь, Париса? – голос звучал легко, незвонко, звучал как мягкая ткань, как чистая материя, без единого скрипа, чисто, нежно дотрагивался до ушей. – Я слышала… клиника пережила реновацию!

– Да! Мне не терпится тебе рассказать!

Вита ей слегка улыбнулась, посмотрев на нее немного свысока этим добрым и хитрым взглядом, ожидая интересную историю. Обе отошли от края моста и вместе пошли по садовой дорожке в самый его центр.

– …Да, и теперь каретам скорой помощи будет проще подъезжать к клинике! Представляешь… А вообще, я считаю, что все сделанное и несделанное – все на благо. – Тут Париса замолчала, будто не нашла, чем заполнить пустоту, будто ее огромная, раздувшаяся задумчивость вновь дала о себе знать.

– Ты пришла в Сад не для того, чтобы рассказать мне это, – уверенно и хитро, без крупицы вопросительного тона, будто зная наперед ответ, сказала Вита.

Париса, конечно, смутилась, задумалась, стала решать, как сделать шаг.

– Ты… права. Мне кажется, я пришла сюда ради того, чтобы найти покой, – Париса подняла голову выше и улыбнулась. Вита тоже понимающе улыбнулась, и они молча продолжили свой путь. Сердце сада уже совсем близко.

Мраморные колонны, оплетенные лозой, стояли на лужайке. Обломки и руины были кругом, а между ними находились мраморные статуи. Все это выглядело как руины древнего латинского королевства, сквозь время не потерявшего своего величия. В самом центре «лабиринта» (множество структур из мрамора сформировали что-то наподобие него) был стол из латуни и стекла, за которым на плетеном стуле сидел человек с золотисто-белыми волосами и в тоге. Он что-то писал.

Вскоре Париса с Витой дошли до центра сада. Над лужайкой висели стеклянные фигуры звезд, а между ними летали птицы. Париса с замиранием сердца переступила круг, которым был отделен «центр». Она почувствовал некую прохладу и тишину – в круге все действительно было тише, чем секунду назад за его пределами.

Париса и Вита разделились, выбрав разные пути сквозь руины. Париса проходила мимо застывших во времени форм, статуй. Они изображали разных людей: воинов, поэтов в тогах, царей. Изображали сотни эмоций, которые застыли во времени, – страх, гордость, гордыню, радость, ненависть, гнев. Париса прошла через полуразрушенную арку, символизирующую вход в небольшую обитель.

Мужчина за столом прекратил писать (его лицо было наполовину скрыто из-за расположения стола) и улыбнулся. Писатель встал и закрыл книгу, взяв ту с собой. Он повернулся к Парисе.

Перед ней стоял молодой человек с длинными золотисто-белыми локонами, чуть вьющимися, спускающимися и прикрывающими часть лица. Глаза его, голубые, были меланхолично прикрыты ресницами, а выражение лица было печальным, будто он смотрел, как увядают все эти прекрасные растения вокруг него. Его лицо изображало усталость и как будто толику отторжения всего вокруг, задумчивость и отрешенность, будто он был не здесь, не сейчас. Молодой человек был в длинной бело-золотистой тоге, множеством складок спускающейся к земле. На ногах были белые сандалии. В одной белоснежной руке он держал свиток, который прижимал к груди, другая же находилась за спиной.