Наступила тишина. Лишь волны разбивались о борта корабля, напоминая всем о цели их путешествия. Тишину нарушила дама, вышедшая из юта, в темном узорчатом платье. Она медленно подошла к семье верумия и обратилась к главе:
– Прошу меня простить, верумий Юстос Эстин, я знаю, что порядки вашего народа не признают реунион по покойным, однако дети и внуки, по обычаям Мурумала и их рода, должны попрощаться с ушедшим так рано прежним верумием и всеми почитаемым Дуктором Эстином. – она сделала поклон и замерла в ожидании ответа. Дама являлась помощницей рода Эстин целых три поколения еще с младших лет. Она знала все обращения к каждому человеку рода, этикет прислуги, предпочтения каждого и многое другое, что делало ее незаменимой на своем месте. Помощницей она являлась преимущественно у сестры Дуктора, а также у ее дочери. Юстос понимал, что остальные родственники и приближенные уже просыпались, и принял решение:
– Дорогая Ауксилия, зовите меня просто Юстос, а мою дорогую Спиранту – по имени. Я не против, чтобы моя семья сказала последние слова, которые будут скрыты от чуждых ушей, своему дорогому деду и отцу. Я сам с ними пойду, если они не против, и скажу все, о чем не успел ему сказать. – Юстос посмотрел на Спиранту. Она одобрительно кивнула. Дама поклонилась, давая понять, что ждет следующей просьбы. – Можете заниматься своими делами. – отослал её верумий. Поклонившись, она удалилась. – Вы слышали. Идем. – верумий встал и направился вниз. Вслед за ним семейство спустилось в трюм.
В светлом от свечей помещении располагался из редкой породы дерева саркофаг, в котором почил навеки славный воин и великий правитель – Дуктор Эстин. Тело в доспехах и со сломанной секирой были засыпаны морской солью для замедления разложения. Рядом висели кадильницы с ароматными кусками смолы, тлеющими для отгона запаха.
Воспоминания снова нахлынули в голову Юстоса. Ему было трудно находиться рядом с телом павшего друга. Спиранта подошла к покойному, положила руку ему на грудь и сказала:
– В последние дни мы часто ссорились и не понимали друг друга. Прости меня за это. Пустые споры – лишь туман, застилающий любовь. Я навеки останусь твоим лучиком светила, что так отчаянно спешит на Темунд. – слезы скатились одна за другой по щекам и упали на пол. Юстос подошел, положил руку ей на плечо, а другую на запястье. Она развернулась и уткнулась ему в грудь, окончательно зарыдав. – Не могу видеть его таким. – шептала она сквозь плач.
– Как и я. – поддерживал её муж.
У детей ненароком тоже появилась печаль. Даже у Форута, хотя он пытался ее скрыть. Он подошел к саркофагу, положил руку себе на грудь, сжав кулак, и сказал:
– Я обещаю, что отомщу за тебя, чего бы мне это ни стоило! – родители обернулись на него, быстро сменив горечь на удивление.
– Форут. – вырвалось у Спиранты.
– Месть ужасна. – пытался отговорить его Юстос. – Она порождает саму себя с еще большей силой, неся боль и душевные страдания. Ты не излечишь муки внутри себя и не вернешь погибших. Ты сделаешь только хуже.
Форут, как обычно, пропустил это мимо ушей и добавил:
– Твоя память останется со мной. Пусть слава о тебе несется за материк и дальше. – Форут отошел от тела и опустил руку.
Недолго думая, Долим подошел к деду и положил на расколотый молот ветвь оливы. В силу своей немногословности он сказал:
– Ты показал всем нам что такое любовь к семье и народу. – он утер нос рукавом и отошел.
