До прихода Дэмера на севере обитали племена, жившие рыболовлей, охотой и набегами на южных соседей. Все они жили в мире между собой, разделяя тяготы существования на снежных равнинах. В ледяную пустошь же ходили самые отчаянные. Они пересекали восточный север в целях поживиться в местах, где никто из людей еще не бывал. Одним сопутствовала удача, и они находили путь домой с бесплодных краев, другие же терялись в бесконечных вьюгах и замерзали.
Много лет ушло с тех пор. Поговаривают, что остатки племен ушли западнее к дуальному морю, воды которого в зимнюю пору наполовину разделяли его слоем льда. Другие же твердили, что северные племена нашли пристанище в ледяных пустошах и воздвигли себе дворец изо льда. Мало кого теперь волновал этот народ, покуда нет беды от него, как и вестей.
Теперь весь север был окутан пеленой тайны, скрывающей его ото всех. Любому, кто видел снег лишь зимой, не хотелось сгинуть в морозных объятиях, а кто вообще не видел – даже мысль о прогулке за заставу считалась помутнением разума.
Бескрайние просторы с нескончаемым снегом, холодом и смертью тонули под властью ветра. Белый покров вечной зимы поднимался в воздух, кружась, сталкиваясь и перемешиваясь в причудливом танце хаоса, после чего опускался далеко за километры, создавая подобие песчаных барханов пустыни.
Порыв ветра в очередной раз легко поднял кучку снега и отправил в далекое путешествие. Никто не в силах был предсказать то место, куда он принесет свою ношу. Никому это и не было нужно, поскольку вся природа построена на хаосе, из которого формируется порядок. Весь полет потоки ветров передавали друг другу снежные хлопья. Огромное расстояние проделали эти крупицы, пока порывы не ослабли и не отпустили их во власть случайному падению вперемешку с такими же невольными путниками воздуха.
Несколько особенно крупных хлопьев упали на холодное лицо. Глаза открылись. На ровном белоснежном полотне возвышалась единственная округлая форма темного цвета. Болотные глаза смотрели ровно вверх. Несколько мгновений спустя они забегали в разные стороны в попытке познать окружающий мир. Затем двинулась и сама голова. Оглядевшись, человек понял, что по горло закопан в сугроб. Вокруг пустота и легкий снегопад.
В попытке выбраться, он дернул рукой, и устланный слоями снег взорвался от легкого движения. То же произошло и со второй рукой. С удивлением погребенный оглядел свои руки. Вид у них был вполне обычный, хоть оттенок кожи и имел сероватость. На них отсутствовали ссадины и царапины от толстого льда в прослойке снега.
Наконец, с небольшим усилием он вылез наружу и обнаружил, что на нем не было одежды за исключением набедренной повязки, видимо когда-то бывшей частью ткани. Но не это удивило его. Холод не касался его. Ощущения зябкости или прохлады отсутствовали. Первое заключение было: «Я умер!». Неимение дыхания и ударов сердца лишь подтвердили его домыслы.
Мужчина заглянул в яму, из которой вылез и увидел в ней что-то блестящее. «Видимо что-то важное, раз я был неразлучен с этим» – сделал вывод он. Нырнув туда с головой и сокрушая толстые слои снега, наружу показался пояс с ножнами, в которых были вложены пара сабель и кинжал. Оружие было узорчатым из многослойного металла. Кинжал же, украшенный серебряной полосой вдоль кромки и несколькими темно-синими камнями выше, носил на золоченой рукояти дарственную надпись: «Моему единственному и несравненному другу – Сайену!».
