Ростовский отряд стоял в резерве, позади основных сил. Великий князь Юрий берег молодых – пусть понюхают пороху, но в самое пекло соваться незачем. Передовые полки уже схватились с булгарами у небольшой заставы, контролировавшей переправу. Оттуда доносились крики, звон железа, ржание коней.
Василько сидел в седле, вцепившись в поводья так, что костяшки пальцев побелели. Рядом Митька что-то бормотал – то ли молитву, то ли заговор от стрелы.
– Держитесь, хлопцы! – крикнул Ратибор, объезжая строй. – Наше дело – стоять и ждать. Приказ будет – тогда и двинемся.
Но булгары оказались хитрее. Пока основные силы бились у заставы, небольшой отряд степняков сумел обойти русское войско по лесу и ударил с тыла – как раз там, где стояли ростовцы.
Первым Василько увидел стрелу. Она прожужжала мимо уха, воткнулась в землю. Потом еще одна, и еще. И вдруг из кустов с диким воем выскочили всадники в пестрых халатах, с кривыми саблями наголо.
– К бою! – заорал Ратибор. – Копья вперед!
Но молодые дружинники растерялись. Кто-то попятился, кто-то замер в оцепенении. И тут стрела попала в цель. Митька вскрикнул, схватился за плечо.
– Митя! – Василько рванулся к другу.
– Живой я, живой! – прохрипел оруженосец, но лицо его побелело.
И в этот момент из придорожных кустов выскочил булгарин – пеший, с коротким мечом. Может, отбился от своих, может, специально залег в засаде. Увидел двух мальчишек, оскалился – легкая добыча! – и бросился вперед.
Время словно остановилось. Василько видел все до мельчайших подробностей – грязное лицо врага, редкую бороденку, безумные глаза. Видел, как взметнулся меч. Как Митька пытается закрыться раненой рукой.
Тело среагировало раньше разума. Княжич дернул копье с седельного крюка, качнулся вперед и ударил. Не целясь, не думая – просто ткнул острием туда, где мелькнула вражья грудь.
Удар. Хруст, с которым железо входит в тело. Булгарин дернулся, выронил меч. На лице – удивление, непонимание. Медленно посмотрел вниз, на древко копья, торчащее из груди. Попытался что-то сказать, но изо рта хлынула кровь.
И упал. Неестественно, кукольно. Подогнулись колени, он осел в пыль. Копье вырвалось из слабеющей руки Василька, осталось торчать из мертвого тела.
Мгновение абсолютной тишины. Даже звуки боя вокруг словно стихли. Василько смотрел на убитого и не мог поверить. Это сделал он? Он убил человека?
– Ты… ты его… – Митька смотрел расширенными глазами.
Подскакал Ратибор, спешился. Наклонился над телом, проверил. Мертв. Вытащил копье, протер о траву, подал Васильку:
– Держи. Твое оружие, твоя победа.
Княжич смотрел на окровавленный наконечник и не мог взять. Руки тряслись.
– Добить бы надо было, – продолжал Ратибор спокойно, словно ничего особенного не произошло. – Раненый враг опасней здорового. Но для первого раза… достаточно. Митька, рану перевяжи. А ты, княже, в седло. Бой не окончен.
Действительно, булгарский налет захлебнулся так же внезапно, как начался. Степняки отступили, оставив несколько тел. Основные силы великого князя взяли заставу, битва была выиграна.
Но для Василька все изменилось. Он убил человека. Врага, да. В бою, защищая друга. Но все равно – убил. И булгарин был молод, может, лет восемнадцати. Почти мальчишка.
***
Вечером того же дня разбили лагерь на отбитой у булгар заставе. Праздновали победу – первую в этом походе. Костры горели ярко, воины пели песни, хвалились подвигами. Раненых было немного, погибших – еще меньше. Удачное дело.
