Отсюда и разъярённость саммак, если дерево рубят.
– Луы. Люди этого не знают, – Первая словно просила прощения.
– Понимаю. У вас не так.
– Расскажи мне подробнее, – попросила девушка, – я хочу знать, как вы живёте, как общаетесь со своими сёстрами. Как воспитываете детей.
– Расскажу. Мы должны многое знать друг о друге.
И Луы рассказал.
Он говорил о многом. Говорил, как братья общаются с сестрами, на каком языке. Этот язык немного другой, не тот, на котором братья общаются с братьями. Но Первая вряд ли его услышит. Быть может, услышат те, кого зовут слухачами.
Он говорил, какое это сильное чувство – любовь двух частей единого целого, пестрокрылого и его избранницы. Насколько прекрасны их отношения. Пестрокрылый ждёт наступления ночи, а на его плечах прорастают кристаллы любви. И после того, как последний луч солнца коснётся земли, он входит в Лес, чтобы отдать свою душу и в одном последнем объятии воссоединиться с любимой.
Избранные – так называют в народе тех, кого повязала любовь. Их дети – плод этой любви. В течение ночи они будут жить в колыбели, укрытые матерью от внешних невзгод. И, как только появится солнце, выйдут на свет.
Братья, и сестры растут поначалу вместе, и те, и другие питаются одинаково, заползая в кармашки на спине пестрокрылых. Но в конце концов сёстры уходят в землю, и прорастают ростками, о которых нужно особо заботиться в течение первого дня.
Луы рассказал старую и грустную историю. Прекрасную как сама жизнь. О том, как влюбились Он и Она, пестрокрылый и его избранница.
Как долго они общались и ждали начала ночи. Но что-то случилось, пестрокрылый исчез – и больше уже не вернулся. Скорее всего погиб. Так все и поняли.
Но она ждала. Ждала долго.
Проносились дни и ночи, небеса зажигались и гасли.
Она ждала.
К ней приходили другие и предлагали любовь. Её окружали заботой. Ей рассказывали истории. Ей пели песни.
Она ждала.
Она ждала и надеялась, что наступит час, когда он вернется. И ради этого часа она жила.
Пока однажды не услышала звук, долгий, протяжный.
Это на крытой телеге везли её суженого, вернее, то, что от него осталось.
Она поняла это сразу.
Листья зашелестели, воспы слетели с гнёзд и стали носиться под кроной.
Все ждали, что она скажет.
Но не было слов, только молчание. Молчание давило и сползало на окружающих словно туман.
Она не пережила этот день, и умерла ещё до наступления ночи.
Луы замолчал.
– Любовь всегда прекрасна, – ответила Первая, – но, отдавая душу, ты гибнешь. Неужели это ещё никого не останавливало?
Собеседник казался озадаченным:
– Вы можете удержать свою любовь?
Девушка вздохнула:
– Наверное, мы так не любим. У нас любовь – это разменная монета. Хотя бывают и исключения.
Наверное, бывают.
– Что там такое? – Искатель смотрел на дверь, у которой стоял Мутный и корчил гримасы.
– Иди посмотри.
Пытливый оторвал свою задницу и нехотя последовал совету.
Мешка не было. Разорванные тряпки, разбросанные за дверью – вот всё, что осталось. Образцы тканей, кусочки органов валялись в хаотичном порядке по всей домовой территории вплоть до дороги. Над ними кружили мухи и твердотелки, они волновали ноздри и вызывали неприятные мысли.
– Здесь был бегун. Или саммака, – заметил Мутный, – нет, пожалуй, всё же бегун. Саммаки так не свинячат.
– Ну да, согласен… Ладно, пошли, продолжим свои изыскания.
Мутный усмехнулся:
– А это убрать ты не хочешь?
– Зачем?
