Что-то было не так.
Она ещё не знала что.
Но почувствовала угрожающее дыхание интриг, скрытое за натянутыми улыбками и поспешно отводимыми глазами.
Приём у короля
Королевский зал уже заполнился придворными – мужчины в роскошных камзолах, дамы в парчовых платьях, ювелирные украшения искрились при свете свечей. Генрих сидел на троне, величественный, как всегда, но в его глазах читалась усталость.
Анита с достоинством подошла, чтобы занять своё место рядом с ним.
И в этот момент в зале воцарилась напряжённая тишина.
Вперед выступил Томас Кромвель – первый министр короля, человек, чьё влияние становилось опасным.
– Ваша светлость, – его голос был мягок, но в нём сквозило змеящееся лукавство. – Слухи – это опасная вещь. Они могут превратиться в нож, что ранит тех, кто даже не подозревает об угрозе.
Генрих медленно поднял глаза:
– Ты не из тех, кто говорит загадками, Кромвель. Высказывайся.
Министр поклонился и сделал осторожный шаг вперёд.
– Есть тревожные известия. Минувшей ночью, как говорят слуги, у покоев королевы был замечен мужчина.
В зале раздались шёпоты. Несколько дам прикрыли веерами губы, перекидываясь взглядами.
Анита почувствовала, как ледяная игла пронзила её позвоночник.
Она не успела ничего сказать, как Кромвель продолжил:
– Конечно, мы все знаем, что ваша милость славится своей преданностью и чистотой, но… такие слухи могут очернить доброе имя королевы. Я посчитал своим долгом предупредить вас, дабы ложь не стала истиной в глазах недругов.
Анита напряглась.
Генрих молчал.
Что он думает?
Она видела, как его пальцы сжались на подлокотнике трона. В глазах не было гнева, но было что-то тревожное – сомнение, раздумье.
И она поняла: Кромвель бросил зерно недоверия.
Теперь всё зависит от его следующего шага.
Но Генрих не вспылил, не вскочил с места, не схватился за меч.
Он медленно выпрямился, обведя зал холодным взглядом.
– Я сам видел, где провела ночь моя жена.
Кромвель на мгновение растерялся.
– Милорд?
Генрих открыл рот, будто собираясь сказать что-то ещё, но затем просто откинулся на спинку трона и проговорил с ледяным спокойствием:
– Она была в детских покоях. Рядом с нашей дочерью. И если кто-то осмелится усомниться в этом – я лично разберусь с ним.
Напряжение спало, но не исчезло.
Придворные поспешно отвели взгляды, делая вид, что их это не касается.
Анита почувствовала облегчение, но не позволила себе улыбнуться.
Генрих её защитил.
Но защита – это ещё не доверие.
Она видела, как он смотрел на неё. В этом взгляде было что-то другое.
Анна шла по коридору дворца, едва слыша, как за ней тихо ступает фрейлина. Слова Кромвеля отдавались в её голове гулким эхом, но ещё больше тревожил взгляд Генриха.
Он её защитил. Но почему?
Когда они вошли в покои, король молча закрыл за ними дверь. В комнате не было никого, кроме них двоих. Ни стражи, ни слуг, ни придворных, что ловят каждое слово.
– Значит, ты теперь спишь в детской? – Генрих заговорил ровно, без гнева, но в его голосе чувствовалась скрытая угроза.
Анна повернулась к нему, встретив взгляд, в котором читалось что-то большее, чем простая ревность.
– Я заснула рядом с дочерью, не собираясь проводить там всю ночь, – ответила она спокойно. – Разве это преступление?
Генрих усмехнулся, но в этой усмешке не было веселья.
– Кто-то видит у твоих дверей мужчину, а ты случайно оказываешься в другом крыле дворца. Удивительное совпадение, не находишь?
