По улицам непрерывным потоком сновали горожане всех сословий и занятий.
Важные купцы в добротных камзолах, расшитых серебряной нитью, степенно
вышагивали под руку с супругами в шелковых платьях. Юркие подмастерья в кожаных
фартуках, испачканных сажей и краской, спешили по поручениям своих мастеров.
Служанки с плетеными корзинами, полными свежих овощей и фруктов,
переговаривались звонкими голосами, обсуждая последние городские сплетни.
Стражники в начищенных до ослепительного блеска нагрудниках неторопливо обходили
свои участки, позвякивая связками ключей на поясах. А между ними сновали
уличные торговцы с лотками, предлагая горячие пирожки, леденцы и прочую снедь.
Центральная площадь Карстона была довольно просторной, выложенной белым
мрамором. По краям площадь обрамляли величественные особняки с колоннадами и
широкими балконами, увитыми плющом и диким виноградом. А в её центре возвышался
фонтан — три морские девы, держащие на поднятых руках чашу, из которой
струилась вода.
Устало опустившись на прохладный бортик фонтана, я с любопытством
исследователя наблюдала за городской жизнью, разворачивающейся передо мной.
Знатные дамы в парадных одеждах прогуливались под кружевными зонтиками, уличные
артисты развлекали публику, а мальчишки, устроив потасовку возле лоточника,
стащили у незадачливого господина кошель.
Но вдруг среди этой пестрой толпы мой взгляд притянула странная пара:
роскошно одетая дама что-то увлеченно рассказывала своему спутнику, но он её не
слушал — застыл, уставившись на меня так, словно увидел призрака. Его точеное,
надменное лицо внезапно побледнело, тонкие губы беззвучно шевельнулись, а в
темных глазах промелькнуло узнавание, смешанное со страхом и.… виной?
Я нахмурилась, пытаясь понять, откуда могу его знать. Память услужливо
подбрасывала картинки тренировочных боев, долгих переходов, привалов у костра —
но этого человека среди них не было.
Мужчина вдруг дернулся, словно хотел подойти, но его спутница потянула его
за рукав, показывая на что-то в витрине ближайшей лавки. Когда он снова
повернулся к фонтану, меня там уже не было — я скользнула в толпу, чувствуя,
как неистово колотится мое сердце…
Возвращаясь с площади, я не могла отделаться от ощущения чужого взгляда. Оно
появилось почти сразу, как только я свернула с оживленной улицы, в более узкий
переулок. Несколько раз я резко оборачивалась, рука инстинктивно тянулась к
рукояти меча на поясе, но видела лишь спешащих по своим делам
горожан. Никто не выглядел подозрительно, никто не следил за мной... но чутье
кричало об опасности.
Я начала петлять по узким улочкам, сворачивая то вправо, то влево. Навыки
подсказывали проверенный способ — зайти в лавку и понаблюдать за улицей
через витрину. А воинские инстинкты твердили, что нужно уходить с людных улиц,
где любой прохожий может оказаться врагом.
Когда впереди показался старый заброшенный дом с покосившимися воротами,
покрытыми облупившейся краской и паутиной трещин, сердце вдруг едва не
выпрыгнуло из груди, а недавняя рана в боку отозвалась тупой болью. Я на
секунду замерла, настороженно прислушиваясь, почувствовала, как по спине
пробежал холодок...
Они появились словно из ниоткуда — трое крепко сложенных мужчин в темных
плащах с глубокими капюшонами, отбрасывающими тень на их лица. Двигались они
слаженно, профессионально — не обычные разбойники, промышляющие на городских
улицах, а обученные бойцы. И судя по тому, как уверенно они держали оружие —
короткие дубинки из темного дерева с металлическими набалдашниками, а не
привычные для этих мест клинки — им я была нужна живой.
