Иван Максимович Прокофьев, отец Вячеслава, оказался невысоким, ладно скроенным мужчиной лет шестидесяти, с приятным, хотя и несколько одутловатым, лицом и седыми волосами, аккуратно зачесанными набок. На подбородке у него красовалась седая бородка-эспаньолка, делавшая его похожим на какого-нибудь писателя или ученого. Вместо галстука Иван Максимович носил яркую шелковую бабочку.
Они сидели за столиком кофейни, у самого окна, так, что солнечные лучи, падая на белую скатерть и белые чашки, воспламеняли их и заставляли мужчин щуриться.
– Отличный сегодня день, – сказал Прокофьев, попыхивая трубкой и поглядывая на Турецкого небольшими, внимательными глазами.
– Да, неплохой, – согласился Александр Борисович.
Турецкий был готов к любому повороту дела. Если условия окажутся нелепыми, а задание невыполнимым, он просто встанет и покинет кафе. Но если дело покажется вполне осуществимым, а условия – приемлемыми – в этом случае Александр Борисович был не намерен медлить. Он подпишет договор и уйдет отсюда с авансом в кармане. Подобный исход встречи был заранее обговорен в телефонном разговоре. В сумке у Турецкого лежал бланк договора с печатью агентства и пустыми графами, которые можно было заполнить в течение десяти минут.
– Спасибо, что согласились встретиться, – сказал Прокофьев. – Мой сын много рассказывал о вас. Говорил, что вы «легенда». И, как мне кажется, даже немного гордился тем, что посадили его именно вы. – Прокофьев улыбнулся и добавил: – Как бы странно это ни звучало.
– Действительно, странно, – отозвался Турецкий и отхлебнул кофе.
Он чувствовал себя немного глупо. Напротив него сидит человек, сына которого он несколько лет назад упрятал за решетку. А тональность разговора была такой, словно он, Александр Борисович, был строгим учителем, беседующим с отцом неуспевающего ученика. Того самого ученика, которому «строгий учитель Турецкий», ради «его же блага», влепил двойку.
– Я введу вам в курс дела, – снова заговорил Прокофьев. – Но сначала вы должны пообещать мне, что наш разговор будет строго конфиденциальным.
– Всё, что вы мне скажете, останется между нами, – привычно заверил будущего клиента Турецкий.
Иван Максимович удовлетворенно кивнул.
– Полагаю, так и будет. Вы не из тех, кто нарушает слово. Итак, дело вот в чем. В городке под названием Лебедянск у меня есть театр.
– Театр? – вскинул брови Турецкий.
Прокофьев кивнул:
– Именно так. Когда-то «Глобус» был городским театром, но несколько лет назад я выкупил его у города и стал его полновластным хозяином.
– Поздравляю, – сказал Турецкий.
– Спасибо, – абсолютно серьезно ответил Прокофьев. – Театр «Глобус» имеет богатую историю. Сто лет назад его основал один лебедянский меценат – купец по фамилии Ларионов. Тот не жалел денег на его содержание, выписывал лучших актеров из обеих столиц, и очень быстро «Глобус» приобрел славу лучшего театра в губернии.
– Приятно слышать, – брякнул Александр Борисович, сдерживая зевок. – Но нельзя ли поближе к делу?
Иван Максимович посмотрел на сыщика и прищурился.
– Да, вы правы. Я начал слишком издалека. Просто я очень люблю свой театр и готов рассказывать о нем часами.
«Только не это», – с усмешкой подумал Турецкий.
– Тогда, пожалуй, я сразу перейду к делу, а потом уже мы побеседуем о нюансах.
