Последователи разрушения - страница 10

Он отыскал «этих» до заката: пришлось поспрашивать местных. Во внутренний город было не попасть, внешний же Танн оббегал вдоль и поперёк, но артистов нашёл только за окраиной – их юрты были расставлены на берегу каменистого ручья. Стоянка кочевого клана оказалась пёстрой и неряшливой, как куриный бок. Приземистые юрты, укрытые шкурами и разноцветными отрезами ткани, чадили дымом сквозь узкие отверстия в крышах. В центре лагеря шипел костёр. По стоянке сновали куры и козлята, за которыми носилась пара чумазых близнецов; пробегая под бельевыми верёвками, дети задевали головами развешенные на просушку вещи и звонко смеялись, видя, как на влажных платьях остаются грязные пятна. Где-то пела женщина.

– Как найти главного? – спросил Танн, преградив дорогу бежавшему впереди малышу.

Ребёнок уставился на него, попятился и заревел, а затем бросился наутёк. Пение прервалось. Из ближайшей юрты выскочила джиннка в шафранного цвета чегеде18, наспех наброшенной на платье. Мальчишка врезался ей в колени и спрятался за складками юбки, утирая сопли и слезы.

– Зачем пожаловал? – крикнула джиннка, жестом подзывая второго ребёнка. Тот не сразу, но послушался – видимо, был храбрее брата. А может, просто глупее.

– Приветствую, – сказал Танн и, подумав, на всякий случай поднял руки, демонстрируя мирные намерения. – Я искал артистов, что выступают в городе.

– Ты их нашёл, – женщина свела брови и оправила меховую оторочку чегеды. – Надо-то тебе что?

– Ищу главного, разговор есть.

– Важный?

– Весьма.

Женщина недоверчиво смотрела на него и молчала.

– Ну? – поторопил Танн, сгорая от нетерпения.

– У нас нет главного, – помедлив, ответила она. – Но ты можешь поговорить с мужем. Суду́р! Судур, иди сюда!

Судура долго ждать не пришлось. Мужчина, коренастый и широкоплечий, вышел из просторной юрты, встал впереди супруги и скрестил на груди могучие руки – каждая, казалось, была толщиной с женское бедро.

– Судур, полагаю? – сказал Танн так вежливо, как мог, и сделал несколько осторожных шагов ему навстречу.

– Чего крадешься как вор? – ответил ему громила. Танн отметил, как бугрятся мышцы на его предплечьях, и умозаключил: этот артист рождён развлекать публику своей силой.

– Я напугал малыша, простите. Решил, что…

– Зачем явился? Мы даем представления у городских стен, не тут.

– Быть может, он из внутреннего? Вдруг наймёт… – зашептала женщина, но муж шикнул на неё, и она умолкла.

– Я хочу наняться к вам. Есть работа?

Судур запрокинул голову и захохотал. Танн поджал губы.

– Кочевники не нанимают, монгу, – проговорил мужчина, успокоившись. – Да даже если бы нанимали, то уж точно не батраков. Мы всё делаем сами – от еды до представлений, и денег друг с друга не просим.

Нехорошо, но шанс есть. Танну рассказывали, что в кочевые кланы принимали чужаков, если те могли показаться полезными.

– У меня особый талант, – вежливо улыбнулся он. – Хочешь, докажу, что могу вам пригодиться?

– Что ж, валяй.

Кожи коснулся морозец. Танн отставил ногу и встал в боевую стойку, а затем резко опустил руки и отвел их, будто разрубая воздух. Его движения создали две полосы льда, уходящие назад подобно полозьям оленьей упряжки. Затем джинн снова встал прямо и хлопнул в ладоши: когда развел, между ними тут же возник витой синеватый клинок. Танн полюбовался им немного и отпустил дар. Созданный из воздуха меч упал на землю и растаял.