Он, однако, не возражал. Без уговоров забрался в шлюпку. Видно, приют надоел ему основательно. По грантским меркам он должен уже считаться взрослым, но в Империи дееспособность – с 21 года.
Долетели нормально. Лес всю дорогу тихо сидел в углу. Перед проколом я встал проверить, как он пристёгнут, и удивился, что всё у него как надо. Ничего, оказывается, не забыл.
В этот раз я уже спокойно взял Дерена. (Роса отправил к Келли, долечиваться).
Грана по неподписанному, но проговорённому с эрцогом Локьё договору, оставалась нейтральной территорией, каковой она собственно всегда и была. И сели мы спокойно. Мало того – Н’ьиго явился меня встретить, и потому военные даже курили в другую сторону.
Н’ьиго стоял прямо на посадочной площадке. Там, где стоять, в общем-то, не положено. Ветер пытался сорвать его чёрно-синий плащ. Я не знал, цвета какого Грантского дома он носит, но не видел его иначе, чем в чёрном и синем. И волосы у него были иссиня-чёрные.
Я спрыгнул, не дожидаясь, пока шлюпка перестанет дрожать. Следом выбрался Лес.
Н’ьиго поздоровался кивком и улыбнулся одними глазами. А потом молча пошёл вперёд.
Лес вертел головой по сторонам. Посмотреть было на что. Грантские города поражают видимой несовместимостью сельского и индустриального пейзажа. Тем более – в старой части планеты.
Мы прошли квартала два. Прошли бы больше – голова бы у Леса оторвалась.
Н’ьиго его спас. Свернул в тупичок и повёл нас в подвал одноэтажного здания.
Дом, как выяснилось, уходил «в землю» ещё на два этажа. Непонятно было, жилое это помещение или офис – детали стиля и тут переплетались довольно причудливо.
Плохо освещённые коридоры казались то прямыми, имперскими, то раздувались и изгибались, как змеи. Светильники, двери – и те были разномастными.
В комнате, куда психотехник привёл нас, стоял шикарный двуспальный диван – мягкий и легкомысленный. На нём можно было и спать, и убеждать пациенток, что ещё не всё потеряно в этой жизни.
Рядом с диваном обитали – рабочий стол в строгом офисном стиле, бар, карта и всё, что полагается иметь в приличном кабинете.
Лес с размаху шлёпнулся на диван. Я же продолжал стоять посреди комнаты, оглядываясь по военной привычке в поисках скрытых дверей или чего-нибудь вроде.
Н’ьиго с той же еле заметной улыбкой отодвинул одну из фальшивых панелей и продемонстрировал вторую дверь.
А потом подошёл ко мне и коснулся пальцами виска. Я не уклонился и не вздрогнул. Так здоровались на Гране, я видел это не раз и не два, но здоровались в семье, не с чужаками.
Я медленно поднял руку в ответном жесте и дотронулся до синей жилки на виске Н’ьиго. Он ободряюще улыбнулся мне.
– Располагайся! Это мой офис. Здесь нас никто не побеспокоит. Абио не смог тебя встретить. Он здоров, – предупредил мой вопрос психотехник. – Отбыл по делам. Он кое-что передал для тебя перед отъездом.
Н’ьиго повернулся к столу, добывая из его недр обещанное, а я всё ещё не мог прийти в себя.
Я высадился на эту планету завоевателем, был готов убивать этих худощавых и низкорослых по имперским меркам аборигенов. Но именно здесь меня встречали теперь, как своего.
Это царапало изнутри. Я привык, что, защищая какую-то территорию, ты не ограждён от претензий живущих на ней. Даже умирая за чью-то землю, ты остаёшься членом презираемого солдатского клана убийц.
Н’ьиго протянул мне синеватый кристалл в прозрачном футляре. Наверное, сапфир, и на нём явно было что-то записано.
