Она ждала, пока отойдёт плацента.
Больничный хирург, попытавшийся поначалу спорить с Проводящей эйи, теперь забился в самый дальний угол. Оттуда он сигналил мне, чтобы я проверил, дышит ли девочка.
Я потрогал пальцем крошечный нос и ребёнок чихнул.
Айяна обернулась.
– Чего ты её торопишь?
Она расшнуровала платье, взяла у меня свёрток и поднесла к груди.
Медик молчал. Ещё вчера он пытался взывать к нашему разуму, объясняя, что маленькому ребёнку потребуется молоко. Что здесь не специализированная клиника, и нужно срочно заказать детскую смесь…
Айяна только хмыкнула. Я знал, что её чувства пластичнее, чем мои, и не бьют так больно, но всё равно медика прямо-таки передёрнуло.
Ребёнок явно что-то глотал. Чудом для меня это не было. Если эйниты могли управлять временем зачатия, то почему бы у Айяны не появиться молоку тогда, когда ей это было нужно?
Она выглядела счастливой, свечение младенца вызывало в её лице ответный свет. Более тонкий и мягкий.
Я отвернулся. Мне тяжело было смотреть на чужое счастье.
Если бы я мог – я бы заплакал. Но я не мог.
– О-о-обесточивать будем? – жалобно спросил хирург.
– Нет, – сказал Дьюп.
Айяна согласно кивнула.
– Надежда всегда есть, – она снова передала дочку мне и поправила шнуровку на платье. – Даже когда в будущем мы не видим надежды – она всё равно существует. – Проводящая помедлила, глядя, как я неловко пристраиваю на груди ребенка. – А тебе лучше поехать со мной. – Она повернулась к Дьюпу.– Отпусти его хотя бы на пару месяцев? Умрёт он у вас. Ты думаешь, я только по его скорбной морде вижу, что он не хочет жить? Сияние усиливается...
На этой фразе заглянул Мерис, который не решился присутствовать непосредственно при родах и ждал за дверью.
– Да что это за сияние такое? – взвился он с порога, но осёкся, увидев у меня на руках ребёнка. – Девочка?
– Девочка, – подтвердил Дьюп.
Я молчал. Я не чувствовал рук. Младенец совсем ничего не весил, или это я провисал в пустоте вместе с ним?
– Объясни ему, Айяна, – кивнул Дьюп. – Помещение не прослушивается, я проверил. У тебя получится лучше.
– Это почему? – спросил Мерис, разглядывая крошечное личико девочки.
– Айяна – микробиолог.
– А что, сияние видят именно микробиологи? Врождённый микроскоп в правом глазу?
Мерис кусался. Он всё ещё не мог примириться со смертью Вланы. И с чувством вины.
– Сияние эйи видеть – дело привычки. – Айяна жестом отослала хирурга и подождала, пока за ним закроется дверь.
Она никак не отреагировала на язвительность Мериса. Её манера общаться немного свысока была всё той же, что и на Къясне. И здесь она держала себя хозяйкой. И говорила словно хозяйка. Дьюп, видимо, принял её вместе с манерами, это у Мериса они вызывали раздражение.
– Вся картина мира, как ты её видишь, – дело привычки, не более. Но сияние эйи ваши учёные регистрируют тоже, не правда ли? – Продолжила Айяна, убедившись, что дверь плотно закрыта.
Мерис хмыкнул. Он слушал вполуха, всё ещё разглядывая ребёнка. Даже пытался потрогать крохотные пальчики, но не решился.
– Ничего мистического в сиянии нет. – Айяна уже в который раз обвела глазами комнату в поисках окна. Но окон в боксах не делают. – В любом человеческом организме живут колонии микроорганизмов. Микрофлора является самостоятельным органом, покрывающим стенки кишечника, слизистые оболочки и кожу. Оставаясь невидимым, этот «орган» весит около 2 килограммов и насчитывает порядка ста биллионов клеток микроорганизмов. Это число в 10 раз превышает число собственных клеток организма-хозяина. Микробная экология каждого человека представляет собой чрезвычайно сложную систему, на формирование которой потребовались многие миллионы лет эволюции.
