одного лишь замечания какой-нибудь УЧИТЕЛЬНИЦЫ в мой адрес, ХВАТАЛО одной капли словно какого-то их яда, чтобы во мне вызвать в ответ волну гневных ОБВИНЕНИЙ. На этой волне я бросался вон из школы, в которую больше не собирался возвращаться.
Когда я просыпался, сразу осознавал, что всё было не так уж и плохо. Происходившее говорило мне о том, что не случайно такой глубокий страх мешал мне СДЕЛАТЬ выбор в 1991 году, от НЕОБХОДИМОСТИ которого мне как некуда было деваться.
Славься, дух, ты могуч в страхе.
«Книга мёртвых», из главы о прохождении силой пути в Дуат
Когда я оглядывался назад, на всё то, что нам пришлось выдержать, тоже становилось страшно. Я поражался тому, что как всё то, что на нас свалилось, не раздавило нас.
Что нас могло ждать ДАЛЬШЕ? Великие невзгоды? Неисчислимые бедствия? По всей видимости, НИЧЕГО хорошего. То, что не раздавило нас, никуда не делось, и всё такой же громадой продолжало возвышаться над нами с ПОЛНОЙ готовностью нас, всё равно, раздавить и прикончить. Мы оказались в положении царя Сизифа, которого в любой момент могла раздавить готовая упасть на него высившаяся над ним скала. Будущее, от которого нам как некуда было деваться, превратилось в страшную угрозу.
Постоянное НАПРЯЖЕНИЕ истощало меня. И происходившее ВОКРУГ только помогало подрывать мои силы. И все мои усилия выжить и УЦЕЛЕТЬ начинали выглядеть напрасными, бесполезными и даже вредными. И всё ВОКРУГ обещало, что сил СОПРОТИВЛЯТЬСЯ у меня, всё равно, рано или поздно, не останется. Против страшной ТЯГИ в какую-то ПУСТОТУ я рано или поздно, всё равно, НИЧЕГО не смогу СДЕЛАТЬ. СОПРОТИВЛЯЯСЬ этой ТЯГЕ, я только больше и больше растрачивал свои силы и только больше помогал самому себе только уже совершенно обессиленным сползать в какую-то ПУСТОТУ. И сам неумолимый ход времени только помогал ЗАТЯГИВАТЬ меня в гибельное будущее и помогал мне чувствовать своё ПОЛНОЕ бессилие его остановить. Сам ход времени меня страшил.
Что ж нового в том, что злая судьба одолевает мужество? Победить её можно только стойкостью – ничего не сумеет она сделать стойкому, так же как и ветер – горе! Так оседлаем же коней стойкости – и в путь!
Сомадева, «Океан сказаний», волна семьдесят четвёртая
Что мне оставалось ДЕЛАТЬ, чтобы хоть немного ОТТЯНУТЬ неминуемый конец? Страшась будущего, я упорно смотрел назад, в прошлое. Стараясь ОТТЯНУТЬ неминуемый конец, я сдвигался в прошлое, просматривая и просматривая раз за разом отрезки пройденного, чтобы УСПЕТЬ обнаружить что-то такое, за что можно было УХВАТИТЬСЯ, на чём можно будет утвердиться, что может стать спасительным для нас. Прошлое самой своей неизменностью всего, что было запечатлёно в ПАМЯТИ, выглядело и продолжало оставаться для меня более верной областью, чем настоящее и будущее. Мне так долго приходилось задерживаться в глубинах ПАМЯТИ, что меня порой это начинало пугать. ПАМЯТЬ о давно минувшем, об отжившем, о том, чего уже не было, и о том, чему уже неоткуда было взяться, становилась для меня чем-то всё более существенным. ПАМЯТЬ превращалась для меня в какую-то ОПОРУ. Но куда она могла вести? «В карете прошлого никуда не уедешь», – мне хорошо было известно это утверждение. ОНА же помогала мне вновь и вновь переживать всё то, что пришлось выдерживать и раньше, и на совсем недавно пройденном отрезке пути. ОНА же возвращала меня на этот последний отрезок пути и помогала мне снова одеваться в него. Другие отрезки пути тоже становились для меня всё более ядовитыми.
