Здешние мужчины научились стоять торжественно и молча, как кавказцы, вокруг стола с тремя сакральными символами единства людей, слушая обращение к Богу этой женщины на незнакомом древнем языке – с молитвой о них обо всех. Уходя, они спрашивали, когда в следующий раз она будет готовить «священные колачи».
Лара поначалу кормила и Марко, и Славко, и Круно, и других одиноких, у кого обед чаще всего состоял из одной только векии. Те с видимым смущением стали приносить продукты и мечтать вслух, чего бы им больше всего хотелось съесть.
Теперь у многих был свой очаг. У Киры, ко всему прочему, на столе стояло большое блюдо креветок к пиву для того, кто зайдёт вместе с Ёжи.
Лена замерла у окна, посматривая иногда, как печётся сибирский пирог с рыбой. Она ждёт, и ей снова кажется, что сейчас из смертельных объятий тайги с её снежным бездорожьем вырвется, наконец, грузовик отца.
Он войдёт и поднимет её высоко-высоко на вытянутых руках, а мама ласково скажет:
– Иди скорее, отец, мой руки, всё стынет на столе.
Они сядут своей маленькой счастливой семьёй за стол, и Лена, как заворожённая, будет смотреть в синие-синие, всегда смеющиеся глаза отца.
И она заплакала от невозвратности той жизни в той стране.
Выстрел в спину Цветлину
Год назад многим приснилась графиня, причём, как стало известно позднее, в ту самую ночь, когда особенно неистово выл пёс из села за горой.
Мицика волновалась и из всех сил поддерживала его, от этого проснулся Штефан. Он тихо встал, стараясь не разбудить Лару, и слушал, стоя во дворе, зов пса, полный тоски и ужаса.
По дороге в заброшенное село уже наливались цветлинские виноградники, на скамейках напротив них допоздна засиживались за разговорами виноделы, и им казалось, что они ощущают движение соков в лозах.
Но на полпути к селу, где заканчивались виноградники, всё останавливалось. Дальше была пустота с доживавшим свою несчастную жизнь псом. Кто-то беспощадный, как время, погасил очаги, оставив полусгнившие оскалы домов и сараев. И некому было возродить движение жизни.
Сострадание жалостливой Мицики, долетая к одинокому сердцу, не побеждало тоску, и каждую ночь посреди ночи тревожил мир рыдающий по-собачьи голос.
Штефан вернулся в дом и попытался снова заснуть. И тогда ему приснилась графиня. Вид её был ужасен, Штефан во сне подумал, вот отчего воет пёс. Там её тёмное царство, и этот последний страж борется все ночи с нею или с её призраком.
В ту же ночь графиня грозила пальцем Ёжи, отчего тот, не просыпаясь, прижался к Кире и тяжело вздохнул, но вспомнить во сне ничего не мог.
Гробовщик увидел графиню, она пристально смотрела ему прямо в глаза. Он похолодел, но нашёл в себе силы отвернуться. И графиня, хохоча, выстрелила ему в спину.
Он почувствовал резкую боль, пришедшую со спины к сердцу, мгновенно покрылся липким потом и только тогда проснулся, томимый тяжестью не только в душе, но и во всём теле.
Выстрел, который прозвучал вскоре, полоснул по сердцу Цветлин, показав, что Бог создал его таким же, как создал всё остальное, где счастье и несчастье составляют одно целое, называемое жизнью.
Неделю спустя после ночного кошмара многих цветлинцев Лена с Аидой отправились прогуляться по дороге, ведущей вверх от дома Штефана. Лене нужно было сказать Аиде что-то очень важное.
Она прошла вперёд, потому что Аида, увидев во дворе Лару, которая вешала постиранное бельё, остановилась, чтобы ответить на пару её вопросов.
