Повороты судьбы и произвол. 1905—1927 годы - страница 49

В Екатеринославе не видно было перемен. По городу маршировали солдаты, на вокзал прибывали эшелоны с ранеными и дезертирами на крышах вагонов. В Жандармской балке по улицам шатались толпы ничем не занятых людей, дети рылись в мусорных ямах, возле церкви старушки просили подать копеечку. На заводах рабочие занимались изготовлением замков, зажигалок, ремонтом велосипедов, многие покидали заводы, уходили в деревни. А в Потемкинском парке, как и прежде, только для богатых и офицеров играл духовой оркестр, городская знать наряду с «Марсельезой» пела «Боже, царя храни».

С середины 1917 года Временное правительство пыталось нейтрализовать влияние большевиков – крайне левой группы среди социал-демократического движения. В Петрограде против мирных демонстраций использовались войска, были жертвы. 7 июля Временное правительство отдало приказ об аресте Ленина, Троцкого и Зиновьева. Троцкого посадили в Петропавловскую крепость, Ленин и Зиновьев скрылись. В Петрограде срочно созвали IV съезд РСДРП (б), на котором был снят лозунг «Вся власть Советам», так как в Советах большинство имели меньшевики и эсеры. Временное правительство объявило Ленина немецким шпионом.

Уже в середине 1917 года в Екатеринославе заметно изменилась политическая ориентация значительной части рабочих. Неспособность Временного правительства решить первоочередные проблемы, которые волновали большинство крестьян и рабочих еще до революции, создала благоприятные условия для роста влияния большевиков. Они активизировали все формы агитации и пропаганды, ими была выдвинута первоочередная задача – перетянуть на свою сторону крестьянство, особенно беднейшее. Сделать это было нелегко, поскольку большевики считали крестьянство реакционной силой. Существенную роль в завоевании большевиками определенного доверия крестьян сыграла их позиция в отношении немедленного прекращения войны. В армии большинство составляли крестьяне. В кружках начали знакомиться с Апрельскими тезисами Ленина как с программой перехода к диктатуре пролетариата. При

этом на занятиях выявились самые различные и очень интересные мнения.

Тезис первый. Никаких уступок Временному правительству и так называемому революционному оборончеству во главе с Плехановым, Чхеидзе, Церетели в вопросе о войне. Я не понимал, почему большевики обрушились на этих лидеров российских социал-демократов. Еще в родительском доме, когда приходили друзья моих старших братьев и сестер, я слышал, что Плеханов, Чхеидзе, Церетели защищают интересы трудового народа. Учась в кружке Матуса Канина, я узнал, что Плеханов является крупнейшим и наиболее образованным марксистом, одним из основателей РСДРП и газеты «Искра». Для многих, как и для меня, явилось труднообъяснимой неожиданностью то, что большевики начали навешивать ярлыки на Плеханова, Чхеидзе, Церетели: «социал-патриоты», «оппортунисты», «соглашатели». В начале 20-х годов я понял, что у большевиков навешивание ярлыков, порочащих их идеологических противников, является широко распространенным приемом дискредитации. Этим приемом широко пользовался Ленин, а «продолжатели» его дела превратили ярлыки в своего рода смертный приговор тем, на кого они навешивались.

Тезис второй говорил, что настало время перейти от первого этапа революции ко второму, заменить власть буржуазии властью пролетариата. При этом Ленин, не приводя убедительных доказательств, утверждал: Временное правительство и мелкобуржуазные партии – меньшевики и эсеры получили большую поддержку народа только потому, что в первый период революции рабочий класс был еще недостаточно сознателен. После июльских событий рабочий класс, по Ленину, стал сознательным. Этот придуманный Лениным скачок в сознании целого класса воспринимался многими как полнейшая чепуха. Помню, один студент заметил: «Оказывается, классовое сознание российского пролетариата сформировалось в течение нескольких месяцев. По Марксу, пролетарское сознание может формироваться постепенно и только в условиях свободного развития капитализма». На это кто-то возразил: «Разве после разгрома Парижской коммуны не сформировалось сознание французских рабочих?» Студент ответил: «Тогда почему же до сих пор во Франции не произошла пролетарская революция, если рабочий класс Франции со времени Парижской коммуны осознал свою историческую роль?» Все присутствующие рассмеялись.