Повторение пройденного… Былинки - страница 34



И без единожды-единой
Убитой песни лебединой.
Михаил Дудин, СПб.

Лебеди летят к озерам вдохновляться и любить. Непростительным позором я считаю их убить. – Убери ружье, охотник! – крикнул я, почти грозя. – Не забудь, что жизнь проходит, убивать ее нельзя. Брось разбойничью затею. Спрячь ружье и финский нож. Знай, что я осиротею, если лебедя убьешь! Как прекрасен птичий клекот, косяком летящий строй. Голос в голос, локоть в локоть и еще крыло в крыло!

Виктор Боков

Лебеди на заливе

Не зря посадочных огней,
в полночной су теми, в апреле,
в залив чухонский меж камней
спустились лебеди и пели
на лебедином языке
проникновенно и тревожно…
Чреватый город вдалеке
витал, как пагуба, безбожно.
Дул северик, на лоне вод
играли рыжие барашки.
Был неспокоен небосвод,
как будто грех увидел тяжкий:
змеилось зло в миру людей,
Россия маялась раздором,
а стая белых лебедей
держала путь к пустым озерам,
за тот незримый окоем,
где мир не изменил обличья,
чтоб в каждом озере, вдвоем,
любить без разума, по-птичьи.
Глеб Горышин, СПб. † 1998

Прокуратура Петроградского района провела проверку по факту гибели лебедя в Приморском парке Победы на Крестовском острове. 10 июля неустановленный преступник из хулиганских побуждений выстрелил из пневматического оружия по лебедю. Через несколько дней лебедь был обнаружен мертвым в пруду.

ИМА-ПРЕСС

Во всём мире варварски поступают с красивейшей птицей на Земле: обитающий в одном из британских парков лебедь выжил, несмотря на то, что в него стреляли из дробового ружья, пневматической винтовки и арбалета. Птица была замечена в парке с торчащей из шеи арбалетной стрелой, после чего лебедя увезли в реабилитационный центр защитники дикой природы. Ветеринары, осмотревшие раненого, назвали его «самой крутой птицей Великобритании»: помимо стрелы, рентген обнаружил в лебеде пули и дробинки, оставшиеся от предыдущих нападений. Пострадавшую птицу выходили, и вскоре лебедь будет возвращен в места обитания. Ветеринары отмечают участившиеся случаи варварских нападений на диких животных и птиц в Великобритании.

Лебеди

Они были первыми – стая отстала
У дельты какой-то широкой реки,
Не раз их позёмка по крыльям хлестала,
Не раз перед клювом смыкались клыки.
Они были первыми – лебедь с лебёдкой.
Ещё без проталин белели снега.
Протока у острова узенькой лодкой
Чернела, чтоб их защитить от врага.
Они были первыми, в счастье и силе,
Летели на Север, где жизнь обрели.
Над миром они красоту проносили
Родимой и вечно желанной земли.
Они были первыми в нашем посёлке,
Спустившись на отдых на кромку воды…
Я лёд в полынье разбивал на осколки,
Всю ночь лебедей охранял от беды.
Владимир Семёнов

Биссектриса прошла неровно…

Все же поразительная это штука – память! Раньше я был уверен, что все мемуары высосаны из пальца; нанизывают мемуаристы на памятный островок свои придумки и выдают за действительность. Теперь же, когда воспоминания стали основой для «былинок», я диву дивлюсь, чего мы только не храним в своей кладовой бездонной! Думаешь – ушло, как дым в небо, и событие, и имя, и то, что встрепенуло душу когда-то, – ан нет, всплывают из незнамых глубин и люди, и фамилии, и встречи с ними – часто скоротечные, а иной раз годами тянувшиеся. И то интересно, что, если насильно захочешь вытащить, ничегошеньки не выйдет: память перескакивает на другое, и ты уже забываешь, о чем хотел вспомнить сначала.



Много лет работал я на заводе «Светлана», и устроила меня судьба-индейка в «спиртовый цех» № 7, где без этой проклятой жидкости по технологии обойтись не могли, а годы были «застойные», веселые были годы: пило начальство, пили рабочие, пили мужчины, пили женщины. Все пили. Не то что разбавленный от неразбавленного играючи различить могли – до градуса на язык крепость спирта определяли. Тут еще Горбачев «сухой закон» в стране ввел, и народ словно с цепи сорвался – пили, меняли, выносили домой горючую жидкость, она и валюту заменяла. Завод давал уверенность… в завтрашней опохмелке. Ко мне в конец цехового коридора даже начальство в юбилейные дни не стеснялось заходить – вирши заказывать, и я за два литра – такса! – нащипывал что-то примитивное, однако и оно проходило на их застольных собраниях: