Вдруг призрак двигается. Делает шаг назад. Наступает на ножку сломанного стула, тихо вскрикивает, покачивается, с трудом удерживает равновесие. В глазах – страх. Подождите… Голубые глаза! Ярко-голубые глаза! Я вглядываюсь – из-под чёрной банданы торчит прядь волос, серая из-за сажи. И теперь я понимаю. Голубые глаза, белые как снег волосы, бледная кожа. Белая! Белая в Этре!
Страх сменяется злостью, и она видит это, пятится.
– Эй ты!
Она разворачивается и бросается в коридор.
– Эй! Стой!
Я спрыгиваю с подоконника, и нога отдаёт неприятной болью, натягивается новая тонкая кожица на ожоге. Чёрт! Смотрю – не лопнула. Бегу за Белой.
В коридоре её нет. Прислушиваюсь. Где же ты? Тихо. Притаилась, как крыса. Ничего, ничего. Я знаю каждый уголок этого здания. Я найду тебя.
– Эй! Я тебя не трону!
Молчит. Не верит. Умненькая крыска.
Наклоняюсь к полу и присматриваюсь. Ага. Крыска оставила следы. Я наступаю как можно аккуратнее, обхожу обломки. И куда это мы побежали? В бывшую процедурную. Вот где ты прячешься. Я крадусь к двери. Заломаю её и притащу в убежище. Не отобьётся, в ней килограмм сорок, не больше. Откуда она вообще здесь взялась?
Я знаю, что другого выхода из процедурки нет, и становлюсь в проёме.
– Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать…
Молчит. Три шкафа, перевёрнутая кушетка, гора грязных полуобгорелых тряпок. Прячься не прячься…
Начну с большого шкафа, в другой она не влезет. Я делаю шаг, и тут Белая выскакивает из-за маленького! Ах ты, крыса! Она прыгает через кровать к выходу, но не тут-то было! Я в последний момент хватаю её за футболку и валю на пол. Это легко – она почти ничего не весит. Какая-то железяка упирается в место ожога, и я морщусь от боли. Белая дёргается, но я не отпускаю, я так сильно сжимаю её одежду, что она не вырвется. Трещит футболка, и я дёргаю снова, придавливаю всем своим весом. Её худое грязное лицо прямо передо мной – маленький вздёрнутый нос, тонкие губы. И эти глаза! Она пытается что-то сказать, но я придавила её горло, так что она просто хрипит и смотрит на меня в отчаянии. Я придавливаю сильнее.
– Страшно тебе, крыса?
Она хватает меня руками, вся извивается, но я гораздо сильнее, у неё нет шансов.
– Это из-за вас всё случилось! Вы всё устроили! Вы!
Скоро потеряет сознание. Но пусть сначала помучается. Это всё из-за неё! Из-за неё нет со мной мамы! Из-за неё нет моей старой жизни! Из-за таких, как она!
У Белой почти не осталось сил. Я слегка ослабляю хватку, чтобы не прикончить её случайно. Такого подарка она не дождётся! Пусть Тэн решает, что мы с ней сделаем.
Я переношу вес на бедро, и это моя ошибка. Она вдруг дёргается и с неожиданной силой пинает меня ногой в место ожога. Боль такая, что темнеет перед глазами и я на несколько секунд теряю ориентацию в пространстве. Я не вижу, что она делает, слышу только, как что-то упало, потом она дёргает меня и хватает мой рюкзак. У меня едва хватает сил, чтобы приподнять руку. Я слышу, как она убегает. С моим рюкзаком! Боль, боль, пульсирующая боль. Всё тело в испарине, слабость такая, что не могу перевернуться. Я стискиваю зубы и утыкаюсь лицом в пол, ору. Не знаю, от чего больше – от боли или от злости.
* * *
Когда я наконец встаю, Белой, конечно, нигде нет. Подворачиваю штанину – она вся намокла от крови.
В коридоре нахожу свой рюкзак. Всё на месте, кроме протеинового батончика. А я ведь берегла его на особый случай. Это был батончик для похода, который так и не состоялся. С собой у меня всегда антисептик. Лью на ногу. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Как щиплет! Наконец, через несколько минут, становится легче.
