— Присаживайтесь, господа, — как ни в чем ни бывало сказал он, указывая на кресло.
Повисла тишина. Вий-Совяцкий подхватил из шкафа толстенную папку с потрепанными завязочками. Положил ее на стол, а сам устроился в кресле. Упыри не шелохнулись, только Олег Васильевич приподнял уголки губ в кривой ухмылочке.
Распахнулась дверь, и в кабинете появилась Хвеся. Бросила настороженный взгляд на стоявших упырей, поставила поднос с чашками на стол и быстро выскользнула в приемную.
— А кардамон-то не забыла, — довольно пропищал Олег Васильевич и плюхнулся в кресло. — Начнем?
Вий-Совяцкий невозмутимо взял чашку, отпил глоток, нарисовал в воздухе сложный символ, и замок с громким щелчком захлопнулся.
Олег Васильевич тоненько захихикал. Остальные упыри повторили, в результате чего звук оказался крайне мерзким.
Вий-Совяцкий принялся перелистывать отчет по успеваемости первокурсников.
— Долго будет этот маскарад? — спросил он.
Все семеро тяжело вздохнули. Олег Васильевич только хмыкнул и хлопнул в ладони — шесть упырей растворились в воздухе. Теперь вместо сухонького маленького старичка напротив Вий-Совяцкого сидел высокий мужчина, едва перешагнувший тридцатипятилетний рубеж. Темная строгая одежда — затянут по самое не балуйся, даже верхняя пуговица воротника-стойки застегнута наглухо. Лицо — худое; светлые брови вразлет, длинный прямой нос, узкий подбородок, тонкие губы. Глаза — светло-серые, с едва заметной серебристой искоркой, волосы — бесцветно-белые, аккуратно зачесаны назад. Вид такой, словно только что вышел из парикмахерской. Руки затянуты в неизменные белые перчатки. На безымянном пальце правой — массивный платиновый перстень с вырезанным из белой яшмы черепом. Вий-Совяцкий никогда не видел его без этих перчаток. Создавалось впечатление, что Олег Вещев попросту боялся запачкаться о бренные вещи этого грязного мира. Упыри, конечно, бывают разные. Этот — живое доказательство. Точнее, не совсем живое.
— Ты мне что-то не особо рад, — заметил Олег, взяв фарфоровую чашку с розочками за ручку, изящно так, всего двумя пальцами. Пальцы у него, кстати, длинные, до безобразия гибкие. Пианистом бы быть, да только еще неизвестно, какую мелодию он наиграет. Да и голос — ни следа от первоначального писклявого тенорка — мягкий раскатистый баритон.
— Скорее, озадачен, — хмыкнул Вий-Совяцкий. — С каких пор ты ходишь в виде комиссии по университетам?
Олег попробовал кофе, благосклонно кивнул и откинулся на спинку стула:
— Твоя секретарша явно не в восторге.
— Моя секретарша имеет распоряжение выметать поганой метлой каждого упыря, посмевшего приблизиться к ректорскому кабинету, — не смутился Вий-Совяцкий. — Впрочем, ты сам видел.
Олег только пожал плечом, мол, что с вас, деревни, взять.
— Ну, раз имеет…
Вий-Совяцкий не стал уточнять, что именно имеет, потому что разговор грозил уйти не в то русло. Он постучал карандашом по столу и серьезно посмотрел на собеседника.
— Я жду ответа.
Олег приподнял светлую бровь:
— Ты знаешь, я польщен.
Вий-Совяцкий не ответил. Ему ситуация не нравилась все больше и больше: Вещев Олег Васильевич, он же в прошлом… живом прошлом Ольгъ Вещий. К управлению образования имеет такое же отношение, как Орыся к клубу молодых мамочек.
Олег снова отхлебнул кофе:
— Упыри действительно собирались к вам наведаться, — наконец-то произнес он. — Только внимательно разобравшись в вашем деле, мы определили, что дело нечисто. Думал, смерть студента никто не заметил?
