Ректор пожал плечами:
— Как и договаривались, друг мой. Стихийница — твоя.
— Ах, шановный, — начал было Цимбалист.
Однако дверь с грохотом распахнулась. На пороге стоял Чугайстрин-старший. Голубые глаза разве что не метали молнии.
— Позвольте узнать, о чем это вы тут договариваетесь?
***
— Что, так и сказал? — Танька смотрела на меня круглыми глазами, даже забыла, что подносила ко рту ложку с йогуртом.
Виталька с Колей тоже притихли. Оказалось, эти оболтусы и не подумали разбегаться, мужественно решив дождаться меня. Ну, и если Чугайстрин надумал бы нас сдать, то и вместе топать к Вию и брать часть вины на себя. Впрочем, тут даже не часть; вино принесли не мы.
Я молча показала им перстень. Коля присвистнул, Виталька нахмурился.
— Слушай, — медленно и как-то немного хрипло произнес он, — так ведь это… неужто мосяжный?
Я пожала плечами и отобрала у Таньки йогурт. После разговора с Чугайстриным только сейчас случился отходняк, и теперь страшно хотелось есть. О, почти не тронуто, да еще и с клубникой — отлично.
— Дин, а ты уверена, что нужно носить чужую заговоренную вещь? — поинтересовался Виталька тоном «дура, куда ты смотрела?».
— Да знаешь, Красавич-Умнич, меня как-то не спрашивали.
Вопрос почему-то обидел, хоть Виталька и в чем-то был прав. Только меня и правда спросить забыли, хлоп! — и кольцо на пальце.
— И чего делать будешь? — бесцеремонно поинтересовался Коля.
— Не знаю, — честно призналась я и подала Таньке условный знак, что ребят пора выпроводить.
Та поняла с первого раза и встала:
— Так, мы с Диной сейчас будем делать практическую по прикладной магии камней. Вы с нами?
Парни тоскливо переглянулись, поднялись со стульев и направились к выходу. Даже толком не попрощались.
— Злыдня, — хихикнула я, — они надеялись тут, наверно, до понедельника проторчать, а ты их — практическая!
— Сама такая, — хмыкнула она, но тут же посерьезнела: — Так, а ну-ка давай выкладывай, что там еще. Ведь только предложением дело не обошлось, верно?
Вздохнув, только кивнула, отставила йогурт и уставилась в пол.
— Он про разделение силы знает.
Таня охнула, прижав ладони ко рту. Потом вскочила и принялась нервно мерить шагами комнату.
— Хай йому трясця[1], — зло прошипела она. — Динка, но откуда? Откуда он мог узнать?
Я пожала плечами, уныло уставившись на перстень. Колечко, колечко, укатилось бы куда-нибудь, а? А лучше б еще твой хозяин сюда не приезжал.
— Вий мог сказать, больше некому. Кирилл — вряд ли, остается только Вий, — произнесла я. — Сама подумай.
— Та думаю, — огрызнулась Танька и устроилась на подоконнике.
Пришлось ей выложить весь разговор. С каждым словом Багрищенко хмурилась все больше и больше. Дослушав до конца, шумно выдохнула:
— Попали, в общем. С одной стороны, вроде защиту предлагает, с другой… Бред какой-то! Ну какой может быть тут замуж?
Ответить, по сути, нечего. Сама бы спросила, так вряд ли ответят. Написать родителям, так тут еще и перехватить письмо могут, все же не так просто.
Танька задумчиво намотала на палец иссиня-черную прядь.
— Слушай, — тихо произнесла она, — есть один способ, можем попробовать докопаться до истины.
Я настороженно глянула на нее:
— Это как?
Взгляд синих глаз был до безобразия серьезен:
— Ведьминские гадания, — прозвучал ответ. — Конечно, уровнем Солохи похвастать не могу, но кое-что умею. Попробуем?
Я еще раз посмотрела на перстень. Эх, была не была, ничего не теряю же. А так, возможно, хоть что-то прояснится. Вскинула голову и выпалила:
