— Не бойся, красавица, он не обидит.
Неутешительное обещание. Может, зверюга и неопасна, но только для своего хозяина. К Городовым Саша относилась с большой, кхм, осторожностью. Существа с огромной властью, отсутствием человеческой памяти и ледяным взглядом. Они слышат голоса всех жителей города, знают, когда прервется жизнь каждого из них. При этом никогда не угадаешь, о чем думает Городовой. У них нет возраста, нет прошлого, нет слабостей. Точнее только одна — Город.
Саша сообразила, что стоит истуканом, вцепившись в ручку метлы.
— И все же… — тихо произнесла она, — чем не угодила, уважаемый Городовой?
Смешок. Холодный, но в то же время несколько озадаченный. Миг — вокруг ее талии обвились руки, по коже разлился холод.
— Не ты, — хрипло ответил он. — Поговорим лучше.
Они резко взмыли в воздух, Саша взвизгнула и вцепилась в его крепкие плечи. Голова немного закружилась: холод, каменная пыль, во рту появилась странная горечь. Внутри все сжалось от осознания — обнимавший ее настолько далек от всего человеческого, что страшно и представить.
Однако Городовой не собирался далеко лететь. Опустился на втором этаже кафе, на которое Саша мимолетом взглянула, едва ступив на землю. Усадил за столик, сам сел напротив. Здесь горела миниатюрная магическая лампа, разливая мягкий золотистый свет. Метла, кстати, оказалась в его руках. Он ее рассматривал с любопытством, словно особую диковинку. В то время сама Саша уставилась на него: если б издалека увидела, особо бы внимания не обратила. Ну, молодой парень, волосы до плеч, белые-белые. Лицо — миллион таких, только вот ни единой морщинки, ни единой складочки, будто из камня высекли. Черты резкие, но достаточно приятные. Глаза до безобразия светлые, только всмотревшись, можно понять, что радужка светло-светло-серая, а зрачок настолько маленький, что едва разглядишь. Левое ухо проколото — серьга в виде стального якорька, видимо символ портового города. Саша невольно хмыкнула. Вроде Городовой, а пижон.
Он услышал и поднял голову. По спине пробежали мурашки, захотелось отвести взгляд, больно уж дикое ощущение, когда на тебя таращится камень. Только камень — живой. Она глубоко вдохнула:
— Послушайте, а…
Дверка, ведущая на этаж, резка распахнулась, на пороге показался улыбчивый официант. Маленький, едва до локтя Саше. Застыв от изумления, она даже забыла, что хотела спросить. Это еще что за чудо? По ауре явно из нечисти, но при этом совершенно не зловреден.
— Чего изволите, Данила Александрович? — поинтересовался официант звенящим голосом.
— А сделай нам кофе, — невозмутимо отозвался Городовой и бросил на Сашу пристальный взгляд, — панна злыдня предпочитают с молоком или коньяком?
Саша вышла из ступора и спешно отказалась:
— Нет, благодарю.
— Хорошо, — кивнул Городовой… или как там его назвали — Данила Александрович? Хм, даже так?
Саша чувствовала себя неуютно, но понимала, что сбежать не выйдет. Даже если разговор ей ничего хорошего не принесет, придется терпеть. Перечить Городовому — запросто можно вылететь из его владений и больше никогда не появиться.
Он наконец-то отставил метлу, осторожно облокотив ее на ажурный балкончик.
— Возможно, я был излишне… стремителен, каюсь, грешен.
Ни капли раскаяния в его голосе Саша не услышала. Только подалась вперед, стараясь рассмотреть каждую черточку непонятного существа рядом. Первоначальный мандраж прошел, страх притупился, зато вспыхнуло любопытство. Если б не глаза — вполне мог бы сойти за симпатичного, кстати.
