– Этого не будет никогда. Если даже я буду жить тут с тобой, Ива и Милош останутся в особняке.
– Значит, ты предпочитаешь их мне?
– Я же буду здесь жить с тобой, нам никто мешать не будет.
– Ты их вернешь или…
– Или мы не договоримся.
Он смотрел в ее глаза и видел непреклонное решение. Есть слова, которые определяют судьбу. Белосельский видел ясно, что пойди он на уступки, ничего не изменится.
– Знаешь, я не хотел тебе этого говорить, – начал он, – но, скорее всего, мы действительно не подходим друг другу.
– Да? А когда ты это понял? Зачем же ты тогда на мне женился? А я тебе скажу: ты показал свое истинное лицо в Париже, когда оставил меня одну, в той мерзкой дыре.
– Это было очень романтичное местечко.
– Вместо пятизвездочного отеля, прекрасного ужина и классической музыки я побывала в аду.
– Не преувеличивай, у меня были дела…
– Так вот, тебе нужно было жениться на своих «делах», а не на мне! Но я и без того давно заметила, как ты любишь и ценишь на самом деле. Я таких унижений не потерплю. Отец меня лелеял с детства. Я думала, что дорога тебе… Но отец был прав насчет тебя, жаль я ему не поверила. Ты ничтожество, моральный инвалид, мелочная душонка. И все эти твои благотворительные общества, и вся твоя миссия – это бред сумасшедшего. Ты болен! Да, ты болен! Та авария сделала тебя просто нездоровым, и если у нас родятся дети, они будут сумасшедшие!
– Что ты сказала?
– Ничего…
Он схватил ее за руку.
– Дети, так ты…
– Нет, ну что ты! Одна мысль об этом мне противна. После того как ты так со мной поступил… мысль о том, что ребенок нас может связать, вызывает у меня отвращение… от такого, как ты… Я не то хотела сказать, я просто выразила уверенность, что если бы у нас были дети, я бы тебя к ним не подпустила. Ты болен, тебе требуется помощь. Отец уверяет, что ты фанатик. И я теперь так же считаю.
– Что ж, я сделал все для нашего примирения; я даже согласился на эту квартиру – и все ради тебя. Но теперь я ясно вижу, что тебе нужен не я сам, а тебе важно почувствовать свое главенство. Я тебе никогда не высказывал свое мнение на супружество. Это верно. Так вот, я считаю, что решения всегда принимает мужчина, а девушка должна подчиняться… если, конечно, она любит его и уважает!
– Я не подчинюсь тебе никогда. Ты говоришь как деспот. Но ты бессилен против меня. Уходи, я не хочу тебя видеть.
– Неужели мы так расстанемся? Подумай еще раз.
– Если ты изменишь свое решение…
Он умолк на мгновение.
– Ты знаешь, что я не изменю своего решения.
– Даже ради меня?
Она высвободила свою руку из его ладони и отпрянула от него. На ее лице возникло такое неприязненное выражение, что в душе он содрогнулся. Теперь она стояла перед ним такая недоступная и неумолимая, как скала. Ничто уже не могло смягчить ее.
– Не забудь, что это был твой выбор, а не мой.
– Я могу сказать то же самое, – парировала Елена совсем другим тоном.
Это был чужой, холодный голос женщины, которая так и не стала ему близким человеком, которая так и не смогла понять его. Уходя, он даже не посмотрел ей вслед; внутренне он настолько отдалился от Елены, что едва мог припомнить самые лучшие мгновения с ней: первые наивные признания, смешные клятвы, и вот, такая грустная концовка. Но Белосельский был не из тех людей, кто находит утешение в меланхолии. Могучие телом и духом находятся в постоянной борьбе со всем миром, они постоянно сражаются, и в этом истинном бою черпают силы для дальнейших свершений.
