Предать себя - страница 15

Всё бы ничего, но мои нервы натянуты так сильно, что, кажется, вот-вот лопнут.

Под напором злых языков, жестоких взглядов, колючих жестов и собственных страхов, тревог я слишком быстро остаюсь без брони и даже кожи.

Мне на самом деле плевать на всю болтовню в универе. Правда, это тоже порядком выматывает и тяготит. Ладно, если бы они просто чесали языками, да зубоскалили, но эти фотки…

Лена, кстати, ещё в пятницу сказала, что весь чат почистили. А потом прислала скрин сообщения Самарина, в котором он всех настоятельно просит не снимать, а тем более публиковать где бы то ни было его и Артёмову Александру, то есть меня, без личного на то согласия. А также требует удаления и пресечения распространения изображений, ссылаясь на статью и своего адвоката. И, как ни странно, к его просьбе всё отнеслись серьёзно.

Похоже, Артём держит слово. Не зря его авторитет в стенах универа столь укоренён. И репутация нерушима и тверда, даже несмотря на порицаемую обществом якобы связь со мной.

Но мне всё равно нужно найти какой-нибудь способ хоть немного пополнить ресурс сил, энергии. Выдохнуть чуточку. Передохнуть. Что там люди делают: успокоительное принимают, курят, пьют, спортом занимаются, психолога посещают. Хотя физических нагрузок мне хватает, а психолог слишком дорого. Надо бы в аптеку зайти.

В понедельник на первых двух парах матанализа чуть в летаргию не впадаю, честное слово. Может, этого дедулю домой позвать. Он будет бубнить лекции, а я спать. Очень заманчиво!

— Блин, чувствую, матанализ не сдам, — скулит Лена на обеде. — Как вообще можно разбираться в этой фигне? И одуван наш нихрена толком не объясняет. Ну вот что, за сто лет не мог придумать какой-нибудь метод, чтоб доходчиво объяснить студентам свой предмет?

— Почему за сто? — вяло интересуюсь и вспоминаю дату зарождения дифференциальных исчислений.

Кажется, семнадцатый век.

— Да он уже лет сто преподаёт, не меньше, — фыркает подруга и внезапно расплывается в обольстительной улыбочке, смотря мне за спину.

— Привет, девчули-красотули! — произносит Самарин и с ветреной лыбой оседает рядом со мной.

— Привет, Тёма! — восторженно выдыхает Лена, сверкая восхищённо-глуповатым взглядом.

И все как по команде поворачивают любопытные глазёнки к нашему столу.

Да он издевается!

Сжимаю челюсти и отодвигаю подальше двойной чёрный кофе. От греха, так сказать… Лайкозависимым нельзя давать повод снова схватиться за телефоны.

— Как дела? — спрашивает, пристально шаря по мне взглядом, словно выискивает что-то.

— Отлично! Было. До тебя! — тихо, но твёрдо произношу и поворачиваюсь к Лене. — Ты закончила? Пойдём.

Она растерянно моргает и безмолвно раскрывает рот. Поворачиваюсь и снимаю рюкзак со спинки стула, чувствуя горячую, широкую ладонь чуть повыше колена, крепко удерживающую меня на месте.

Медленно поворачиваюсь и тяну взбесившийся взгляд от его наглой клешни до вкрай обнаглевшей, самодовольной роже.

— Пару минут, — ровно произносит и тут же Лене зубоскалит:

— Елена Прекрасная, не откажите в любезности?..

Лена хлопает нарощенными ресницами и как заворожённая едва в рот ему не заглядывает.

Внезапно чувствую не только привычную злость, но и раздражение. И непонятно кто в большей степени её вызывает: Лена или Самарин.

— Я догоню, — бросаю подруге.

И Артём, наконец, убирает ладонь.

— Не смей меня лапать! Ещё и на глазах у всех! — шиплю, как только Лена отходит.