– Ты была здесь? Сбежала в эту дыру?
Мои глаза расширяются, я все не могу осознать,
что я вижу перед собой Волчанского, зато он, кажется, может. Продолжает
задавать вопросы, пока я стою и молча его рассматриваю. Мы не могли встретиться
вот так банально, да еще и после новостей, что я сегодня видела. Что за
чудовищное совпадение? Так не бывает! Он следил за мной? Разве ему не надо
сидеть вместе с супругой и держать ее за руку в немой поддержке?
Может быть, мое воображение играет со
мной? Творит злую шутку? Но нет, Демид на месте, это точно он, и он все еще
держит меня за локоть, значит, материален.
Я не отвечаю ему, Волчанский тоже
замолкает, вглядываясь в двойняшек, от чего мне становится совсем не по себе,
мои дети только мои, они их не отберут, они для этих людей не родились. Понятия
не имею, что там случилось со старшим Мирошниченко на самом деле, какие у них
разборки, но они нас не касаются, у них свой мир, и мы с ребятами ему не
принадлежим.
И тут Волчанский снова заговаривает,
видимо, сделав какие–то свои выводы, и его голос становится жестче:
– Чьи это дети? Скажи, что ты решила
подработать няней!
На секунду задерживаю дыхание, не сразу
понимая, о чем он говорит. Я–то готовлюсь обороняться, а он подумал, что я
няня? Так может, наша встреча – всего лишь встреча, именно что чудовищное
стечение обстоятельств, а не что–то специально подстроенное? Может, это все
дикая случайность, организованная самой судьбой и призванная продемонстрировать
нас друг другу, чтобы мы снова разошлись, как в море корабли, но на этот раз навсегда?
– Хм, – усмехаюсь, беря себя в руки, – что
ж, должность няни определённо входит в мои обязанности, скрывать не буду. Руку
верни, – выдергиваю локоть, – и впредь держи свои клешни при себе. Не буду
говорить, что встреча была приятной, потому бывай.
Киваю и качу коляску вперед, заставляя
себя держать ровный ритм, не переходить на бег. Это будет выглядеть странно и
вызовет ненужные вопросы. Лучше придерживаться версии, что Волчанский здесь по
делам, и он скоро исчезнет. Маленькие городки не для таких, как он.
– Никакого «бывай», – говорит Демид, с
легкостью догоняя меня. – Я искал тебя между прочим! Полгода! И ты здесь, с
чьими–то детьми, – На его лице появляется брезгливость, и это ранит меня в
самое сердце чуть ли не больше, чем все его предыдущие поступки. Он не знает,
что перед ним его дети, но все равно неприятно. – Это как понять?
– Молча, Демид, молча. Молчание вообще
ценится больше слов, если верить народной молве, – говорю отстраненно и
отворачиваюсь от него.
Я не позволю ему снова обижать меня, он не
смеет трогать ребят. Эти невинные создания ни в чем не виноваты, они не
выбирали себе отца. Как и я.
– Ты не собираешься объясниться? –
продолжает раздражаться Волчанский. – Я как дурак занимаюсь поисками, а ты тут,
– он на секунду замолкает и машет рукой, пытаясь подобрать слова, – непонятно
чем занимаешься!
– Не твое дело, чем я и с кем занимаюсь.
Продолжишь оскорблять, и я закричу. Пусть полиция разбирается с тобой, – зло
произношу.
– Извини, – тут же немного успокаивается
Демид. – просто я действительно полгода тебя искал, – снова повторяет он одно и
то же, как заведенный.
