— Приятно, что ты беспокоишься, — он сразу приосанился, взглянул на нее сверху вниз — благо, его рост позволял смотреть сверху даже на высоких женщин. За внимание Лины они с Роджером соперничали чуть ли не с первого дня, как устроились на работу, но втайне Альберт надеялся, что его спортивное подтянутое телосложение дает ему кое-какие преимущества. Может быть, у Роджера и есть двухэтажный дом, доставшийся ему по наследству от богатого дядьки, но коротышка Роджер и десяти метров не пробежал бы без одышки.
А Лина, между тем, встряхивает золотыми локонами: она натуральная блондинка, и её глаза, как аметисты, меняют цвет при разном освещении – от голубого к серому. Она живая и подвижная, всё успевает, всё у нее ладится, и она совсем на похожа на высокомерных орестовских девчонок. Те Альберта взглядом лишний раз не удостоят: кто же захочет связаться с аппийцем, тем самым разрушив своё будущее. Лина, возможно, тоже так думает, но её мать приехала много лет назад из какой-то северной провинции, и манеры Лины посвободнее, речь – быстрая, как горный поток, смех – громче. Она религиозна, держит четки в одном из ящиков рабочего стола, но её Бог живет не в раю, а где-то поближе. Этот Бог покупает бюргер от Харвис в обеденный перерыв, ездит на потрепанной Мазде, и не считает калорий. Лина – веселая фантазёрка: Альберту всё время хочется взять её на руки и носить, как маленького ребенка, но с неуловимой, змеиной быстротой она избегает его неуклюжие ухаживания.
Альберт утешает себя мыслью, что он обязательно добьётся взаимности, но той же мыслью утешается и Роджер, и ещё пара дюжин клиентов "Грант и Доун".
Но пока надо успеть переодеться. Тенью Альберт прошмыгнул к лестнице, сбежал по ступеням, на ходу сбрасывая куртку. Костюм, рубашка и галстук висели в старом шкафу, который, кажется пережил все прошлых владельцев дома. Альберт, слава богу, вспотеть не успел — хотя стоило ему подумать, как Джулиус сидит сейчас в своем огромном кабинете, и Роджер уже там, и Лина, а босс посматривает на часы, следит за секундной стрелкой — как на лбу тут же выступила испарина. У него ровно двадцать секунд. Вот он путается в штанине — пять секунд потрачены впустую. Вот пальцы не слушаются, когда пытается застегнуть пуговицы на рубашке. Ещё пять секунд. Галстук он успеет завязать, пока будет бежать по лестнице на второй этаж.
Он уже был уже возле лестницы, когда входная дверь распахнулась, и вошел невысокий молодой человек в коричневой кожаной куртке и с рюкзаком через плечо. За ним следовала русоволосая женщина лет сорока пяти, усталая и испуганная.
— Мы к Джулиусу Доуну, —без приветствия начал посетитель. — Он у себя?
И тут Альберт допустил огромную ошибку. Надо было спросить у незнакомца, назначено ли им время приема, но до девяти оставалось несколько секунд, и Альберт в спешке лишь кивнул и махнул рукой, приглашая следовать за собой.
По лестнице он взлетел, перепрыгивая через несколько ступеней, — в этот момент его меньше всего беспокоило, поспевают ли за ним визитёры. Натянув на лицо дежурную улыбку, он открыл дверь и вошёл, всем своим видом показывая, что прибыл на работу как полагается: строго за пятнадцать минут до начала рабочего дня.
Никто даже не взглянул в его сторону.
Голос Джулиуса звучал раздражённо. В девять утра. Очень плохой признак.
— Что у нас там по квоте?
— Не закроем. — Лина старалась говорить уверенно, но голос ее предательски подрагивал. Приносить Джулиусу дурные новости означало почти недельную опалу.
