Немного напряглась, переживая, что нога могла подрасти, но они были хорошо разношены и оказались впору. Тёплой куртки в шкафу не было, но зато висела кожаная косуха. Её я тоже хранила, как память о наших с Маратом поездках на байке.
В груди шевельнулась глубоко спрятанная печаль. Все эти годы я старательно гнала из памяти образ предателя, ведь он не просто обманул мои надежды, он перечеркнул мою веру в себя и в право, быть счастливой.
"Где уж тут забыть, – печально вздохнула я, – если Анжелика родилась почти его копия. Я каждый день целовала её сияющие кофейного цвета глазки, а видела её отца. Скорее всего, маленький он также хитро щурился, когда хотел получить желаемое"...
Отчасти мне сейчас стало понятно, насколько Андрея раздражала моя девочка, ведь ему она тоже напоминала Марата.
Зато отец ни разу не спросил, почему внучка не похожа ни на кого из семьи. Меня это удивляло. Когда впервые увидела малышку, её глазки коричневыми не были, но и тогда было понятно, чья это дочь. Я готовилась, что отвечу отцу, придумывала, что у Андрея кто-то в родне южных кровей, но он ни разу не заговорил об этом. Лишь теперь мне стало ясно почему.
Наудачу мою сумочку они принесли в эту комнату. Заглянула: паспорт был на месте, но ни кошелька, ни телефона в ней не было.
"Деньги!" – вспомнила я.
Без денег никак.
Спасибо папе, он меня ещё в подростковом возрасте научил, что надо иметь неприкосновенный запас, о котором никто знать не должен. Тогда я и придумала тайник, насмотревшись шпионских фильмов.
Шкаф этот устанавливали как раз тогда же. За ним находилась небольшая ниша, но он перекрывал её. Рабочие за один день со сборкой не справились, отложили на утро, и я вечером засунула туда металлические банки от чая, примеряя их по размеру. Встали отлично. Оставалось только сделать так, чтобы рабочие не перекрыли там всё единым полотном.
Инструмент был оставлен в комнате, и я отпилила от заготовки кусок, чтобы она не доставала до пола.
Мне потом попало за вредительство, но я добилась того, что внизу установили дополнительную полку, а низ зашили отдельным куском фанеры. Я потом довела всё до ума, сделав так, чтобы открывать было удобно. И в целях конспирации хранила внизу чехлы с запасными подушками.
Вытащила обе банки. В них за все годы накопилась весомая сумма. Я словно знала, что придёт день, когда они мне понадобятся, и продолжала складывать сюда часть всех денег, какие попадали в мои руки,
Достала свой подростковый рюкзачок со значком группы "Руки вверх" и положила в него обе банки, сумку с паспортом, смену белья и пони, мягкую игрушку Анжелики. Она с ней не расставалась. Странно, что игрушка оказалась в моей комнате.
Подошла к двери, голосов не было слышно, и я забеспокоилась. Они запросто могли заглянуть сюда, чтобы проверить сплю я, или нет. Оставалось только надеяться, что им сейчас не до меня.
Вытащила простыню, разрезала вдоль на три полосы, скрутила и связала в верёвку. Поняла, что коротковата и разрезала пододеяльник. Привязала связку к спинке кровати и, нажав на ручку, толкнула раму окна.
22. Глава 21. Странности
Рама не поддалась.
Виски тут же сдавило, а живот свело так, что всё внутри похолодело от ужаса.
В панике отрывочные мысли вопили "Это капец!", "Вот и всё!", "Мне никогда не удастся сбежать отсюда!"
Сердце бухало так, что я слышала в тишине его удары.
"Илона! Мать твою, соберись сейчас же!" – зло прошипела я той кисейной барышне, которая сейчас во мне заламывала руки в истерике.
