На сердце скребли кошки, но майор выдавил:
– Он справится. В крайнем случае пробьётся к нам, в Шушу.
«Сам-то в это веришь?» – спросил себя, ожидая скептических усмешек от собеседников. Но те помалкивали, сосредоточенно всматриваясь в темноту.
– Слушааай! – разрезал тишину далёкий окрик часового.
– Слушааай! – отозвался другой, поближе.
– Слушааай! – прокричал невидимый страж совсем рядом.
Теперь перекличка отдалялась, обегая посты, расставленные по всей стене. Пролетит по периметру крепости, миновав более двух вёрст и затихнет ненадолго, чтобы со временем зазвучать вновь. И так целую ночь…
– Карягин-то на тебя надеется, Дели-майор. – Мехти-ага сказал это без укора, вроде даже с долей сочувствия.
Но Лисаневича его слова почему-то разозлили.
– Равно как на вашу конницу, – процедил он сквозь зубы.
Мехти нервно дёрнулся, наверняка собираясь ответить грубо, но встрял старший брат:
– Он и отцу написал?
– Да. – Майор не стал вдаваться в подробности, жалея, что вспылил.
Зачем, в самом-то деле, срывать злость на ни в чём не повинных принцах, преданность которых не вызывает сомнений. Покрепче ханской будет.
– Что сказал отец?
Лисаневич нахмурился:
– Ответил, что вся его конница уже там, и командует ею его сын, Абул-Фетх.
Промолчали. Правильно, нечего сказать. Знают, что Абул присоединился к Пир-Кули-хану и сейчас наверняка воюет против Карягина.
– Надеюсь, что твой полковник доберётся сюда живым, – Мухаммед успокаивающе похлопал по плечу. – Мы будем просить Всевышнего спасти его и других гяуров.
– Похоже, нам больше ничего не остаётся, – проговорил тихо Лисаневич.
– На всё воля Аллаха…
Утром, проезжая каменными коридорами шушинских улиц, майор никак не мог отделаться от мысли, что по его вине отряд Карягина может погибнуть. Но и оставив город он вряд ли сделает лучше. Пока русские в Шуше, форпост этот в их руках, а значит и весь Карабаг. Вот зачем здесь Лисаневич со своим батальоном. Вот ради чего прислал их Цицианов. Так почему же теперь наместник требует обратного, настаивая на том, чтобы идти на соединение с Карягиным? Неужели гибель одного батальона сравнится с потерей карабагской столицы? Ну, допустим, встретятся два русских отряда. Возможно, каким-то чудом им удастся остановить превосходящие силы врага. Пусть даже погонят персов прочь. Но потом вернуть Шушу вряд ли получится.
Нет, нельзя отсюда уходить. И ханская дочь здесь вовсе ни при чём.
Султанет… От одной мысли о девушке у Лисаневича ёкнуло сердце. Когда они ещё увидятся? И увидятся ли вообще?
Вздохнув, майор пришпорил коня и въехал под ажурную арку цитадели.
26 июня 1805 года
Карабаг, урочище Кара-агач-Баба, мечеть мусульманского кладбища
С высоты минарета русский лагерь виден, как на ладони.
Поручик Лисенко с тоскою следил через узкое окно за тем, как персидские фальконеты методично уничтожают отрядный обоз. Ядра с треском врезались в повозки, отрывая щепки, ломая дышла, колёса, слеги, а то и разнося их вдребезги. Взлетали фонтаны земли, ржали перепуганные лошади, коих и так едва ли половина осталась.
Форменный расстрел. Того и гляди, с землёй сровняют. А когда внизу станет некому держать оборону, за мечеть примутся, где засел отряд Емельяна в тридцать егерей с одним унтером да тремя мушкетёрами. Сомнут их. Как пить дать, сомнут.
Нет, не о таких битвах он грезил, когда ехал сюда на службу из родного Хорола четыре года назад вместе со своими земляками-дворянами Ильяшенко Петром и Корнеевым Ваней. Пётр его ровесник, Ваня же сущее дитя, на девять лет младше.
