Все поступили в полк юнкерами.
Сколько было разговоров, предвосхищавших будущие походы! Каждый мнил себя былинным богатырём, смело бросающимся в гущу сражений.
И вот, наконец, первое выступление в Бамбакскую провинцию, где из тридцати трёх деревень сбежали взбунтовавшиеся магометане вместе со своими агаларами. За границу подались, к Эриванскому хану. Пришлось отправиться в погоню, чтобы вернуть беглецов на место и привести к присяге на верность Его Императорскому Величеству.
Вроде, ничего сложного, но впечатления были неописуемые. Главное – гордость за то, что все испытания, выпавшие на их долю во время похода, они перенесли с честью.
А потом князь Цицианов повёл войска на Ганжу.
Ох, как же старались юные дворяне из Хорола показать свою храбрость. Лисенко преуспел. Первым взобрался на крепостной вал вместе с вверенными ему егерями. А вот Корнееву не повезло. Вытесняя персиян из садов, он получил тяжёлую рану, от которой скончался через три месяца.
Емельян и Пётр уже на исходе второго года службы получили офицерские звания, а Ваня по молодости лет засиделся в юнкерах. Стал подпоручиком лишь в позапрошлом году, в конце ноября. Подпоручиком же и помер.
После этого что-то надломилось в Емельяне. Он перестал рваться в бой и почти не общался с Ильяшенко. Если отправят на баталию, то пойдёт, никуда не денется. Но сам, по доброй воле подставлять голову под пули да татарские сабли ни за что не станет. Он ведь так молод. Столько ещё впереди…
– Да что ж такое деется-то, ей богу, братцы! – заголосил кто-то из егерей, толпившихся у бойниц. – Это ж натуральное смертоубийство получается. Неужто управы на вражьи батареи не найдут?
– Ага, найдёшь на них, – прошамкал сидевший у стены солдат, пытавшийся рассосать твёрдый сухарь. – Скорее они на нас управу найдут. Вона, ручей загородили, а мы теперича без воды сидим.
Да, с водой тяжко. Из этого ручья хоть как-то удавалось её набирать. Потому персияне и установили там свои фальконеты. Не подпускают ни на шаг. Очень скоро солдатские фляги опустеют. Злое кавказское солнце изжарит людей. Тогда врагу даже атаковать не придётся. Достаточно подождать, пока русские не перемрут от жажды.
– Надо сдаваться, – неожиданно для себя выдал Емельян.
Солдаты удивлённо уставились на поручика. Наверняка, между собой лишь о том и судачили, стервецы, чего совсем не ожидали услышать от офицера.
Усатый унтер подсел к Лисенко.
– А что, ваше благородие… Может, и в самом деле того… К персиянам рванём? Я слыхал, они хорошо за службу платят.
– Это если в басурманина обернёшься, – хохотнул какой-то солдат.
– Не обязательно, – поспешил разубедить его поручик, понимая, что нужно ковать железо, пока горячо. – Вера у каждого своя. Захочешь стать магометанином, станешь. Нет, ну и не надо. Твоё дело. Деньги платят всем одинаково… Так что решили? Кто со мной сдаваться идёт?
Пошли все. Перспектива умереть от жажды или пушечного ядра никого не прельщала. К тому же, как виделось, это дело времени…
26 июня 1805 года
Карабаг, урочище Кара-агач-Баба, лагерь отряда Карягина
Адъютант придержал полковника за руку, помогая опуститься на барабан, поставленный возле разведённого егерями костра.
– Благодарю, поручик, – тихо произнёс Карягин.
Упёр трость в землю перед собой, сложив на неё ладони. Подбородок бы сверху взгромоздить, да боязно. Головы потом не поднять.
Гудит она, словно медный таз. И кружится.
