Она замолчала, посмотрела на него прозрачными глазами и тихо добавила:
– А когда я с тобой, то «научный» канал отключается совсем.
– Ты, наверное, вундеркинд? – спросил он, поражённый необычным рассказом.
– Наверное. Тебе не нравятся вундеркинды? – она с тревогой смотрела на него.
– Я сам когда-то был вундеркиндом, – успокаивающе сказал он.
– Ты расскажешь мне? – заинтересовалась девушка.
– Расскажу, но потом. Сейчас мы пойдём гулять, скоро приедет синьора Манчини.
Он повел девушку к одёжному шкафу.
– Идём, я выберу, что ты наденешь.
– Может быть, я сама? – нерешительно сказала Мирослава.
– Я хочу тебя одеть, а когда вернёмся, то раздеть, – настоял Даниель.
Он просмотрел её новые вещи, достал комплект белья, серые джинсы и светло-серый свитер.
– Раздевайся, Мири.
Раздевалась она непринужденно и свободно. У неё не было даже проблеска тех сексапильных движений, которые так любят изображать женщины.
«Легкая грация речной нимфы» – думал он, – наигрыши флейты и переливы арфы подошли бы ей. Кельтской арфы».
Тело её было безупречно, и он не мог оторвать от неё глаз.
– Таких красивых физиков не бывает.
– А поваров? – смеялась она
– Не знаю, я совсем не интересовался поварами. Да и физиками тоже.
По очереди сгибая ноги в коленях, он надел ей кружевное бельё. Подумал, что в своих простых белых трусиках она по-девичьи прелестна, а это белье делает её роскошной. Ему нравилась и та, и другая Мирослава. Потом он подал ей носки, надел джинсы и свитер.
«Я играю в куклы, – подумал он, – наверное, я сошёл с ума».
А Мирослава улыбалась ему и молчала.
– Ты красавица, ты знаешь об этом?
– Ты ко мне некритично относишься, но мне это нравится, – засияла она.
Даниель вспомнил про подарок, который он купил ей вчера и сходил за коробочкой.
– Мири, это тебе, – протянул он девушке маленький футляр.
– Мне? Вот эта коробочка? – удивилась она.
– Ну, открывай же, посмотри.
Она послушно открыла футляр и ахнула. На черной бархатной подушечке ярко вспыхнули изумрудами и белым золотом витые серьги.
Она рассматривала украшение, трогала серьги пальцем, любовалась.
– Это и вправду мне? – в голосе прозвенели слёзы.
– Ну не мне же. Вдевай их в уши.
Даниель удивился, почему Мири чуть не плачет. Все его девушки обожали подарки. Они резонно считали, что брильянты лучшие друзья девушек и подолгу стояли у ювелирных прилавков, рассматривая украшения.
– Помочь тебе? – предложил он.
– Не надо, я сама, – отказалась Мирослава, – дырочки давно заросли.
Она осторожно вынула одну серёжку и, прикусив губу, продела в мочку уха. Рядом с золотой дужкой сразу же появилась капелька крови. Пока он бегал в ванную за антисептиком, Мирослава уже продела вторую серёжку, а кровь исчезла. Она рассматривала себя в зеркало, убрав волосы за уши. Зелёные камни оттенили ручейные глаза, золотые подвески замечательно смотрелись в волосах цвета мёда.
– Это я, Даниель? – спросила девушка.
– Это ты. Тебе нравится? – он качнул сережку и Мири счастливо улыбнулась.
– Мне очень нравится. Это прекрасные серьги.
Сияние её глаз опять стало почти нестерпимым.
– Мири, ты прожжёшь на мне дырки.
«Почему так ноет сердце? – думал Даниель. – Почему мне всё время кажется, что каждый такой чудесный момент никогда не повторится?»
– Я постараюсь не прожечь.
Она положила голову ему на грудь и смотрела в сторону.
– Спасибо, это такой чудесный подарок.
Нежность заливала его, но он ласково оторвал её и сказал:
