Предтеча Ленина. В спорах о Нечаеве - страница 9

В своих воспоминаниях Вера Засулич говорит, что Негрескул «встретился с Нечаевым в Швейцарии, поссорился с ними, возвратившись в Россию, рассказывал всем и каждому, что Нечаев шарлатан, что арестован он никогда не был, а вздумал разыграть на шаромыжку политического мученика, что его следует опасаться и не верить ему ни в одном слове. Он писал также Успенскому, предостерегая его от Нечаева, но получил холодный ответ».

Из дальнейшего изложения деятельности Нечаева станет видно, почему Нечаев разошелся с Негрескулом; пока можно отметить, что пущенный Негрескулом слух о ложном аресте Нечаева сам по себе был ложью со стороны Негрескула. Нечаев действительно был арестован 29 января 1869 года.

Это подтверждают и архивные материалы, ставшие достоянием истории после революции 1917 года.

К числу подобного рода возводимых на Нечаева обвинений нужно отнести и утверждение, что распространяемое в свое время стихотворение «Студенту», посвященное «молодому другу Нечаеву», в котором сказано, «что кончил жизнь он в этом мире, в снежных каторгах Сибири», – написано было самим Нечаевым. Между тем, как теперь каждому известно, что это стихотворение принадлежит Огареву, и посвящено было Огаревым, по совету Бакунина, не «молодому другу Астракову», как хотел автор, а «молодому другу Нечаеву».

Подобных «легенд» можно привести несколько.

Все они только свидетельствуют о наличии какого-то раздражения против Нечаева со стороны авторов этих легенд. Но из всех «легенд» самой злобной является, конечно, та, которая утверждает, что в своей деятельности Нечаев всегда прибегал к мистификации, ко всякого рода лжи и обману, что руководствовался он только одним положением – «цель оправдывает средства». С легкой руки Бакунина в иезуитстве и в макиавеллизме Нечаева обвиняли не раз; и по настоящее время не снято еще это обвинение.

Например, многие утверждают, что, бежавши из России весною 1869 г. в Швейцарию, Нечаев выдавал себя за представителя какого-то несуществующего в России «революционного комитета», и что, возвратившись в сентябре того же года, он выдавал себя за уполномоченного от Женевского революционного комитета. Все эти обвинения, возводимые на Нечаева, одинаково ложны.

По свидетельству Замфира Ралли, одно время близко стоявшего к Бакунину, «Нечаев, познакомившись с Михаилом Александровичем, на первых порах был почти что совершенно правдив и только преувеличивал количественно круг своих связей в России, относительно существования какой-либо партии не говорил ничего определенного, что, однако, Бакунину казалось похвальной тактикой хорошего конспиратора».

Что же касается второго обвинения, что Нечаев возвратился в Россию самозванцем, то это утверждение опровергается документальными данными. При обыске у Успенского среди бумаг было найдено удостоверение за подписью самого Бакунина «Податель сего есть один из доверенных представителей русского отдела всемирного революционного союза», на котoрoм «Alliance révolutionnaire européenne Comité général».

Анализ отношений к Нечаеву представителей современной ему народнической молодежи представляет тот интерес, что он дает возможность вскрыть классово-буржуазную сущность ее и выявить ряд общественно-политических противоречий, во власти которых находилась тогдашняя молодежь.

Являясь политической противницей Нечаева, она склонна была приписывать ему целый ряд самых различных измышлений.