Беспрецедентная популярность молодого Председателя – никто из его предшественников не занимал столь высокий пост в сорок три года – за пределами дворцового комплекса вызывала сложные чувства в верхних эшелонах власти. Восхищение им внутри страны, как и восторженный тон зарубежных комментаторов, лишь усиливали подозрительность его противников. Практические же действия вызывали откровенную их враждебность. За два года пребывания у власти Ань зарекомендовал себя энергичным проводником либерализма, подтвердив страхи и опасения одних и укрепив надежды других. В короткий срок он превратился в символ обновления и прогресса, одновременно вызвав ненависть приверженцев прежних порядков.
Разумеется, западные средства массовой информации поспешили объяснить его политику на свой лад. Они подчеркивали, что в свое время Ань участвовал в протестах на площади Тяньаньмэнь. Они придавали чрезмерно преувеличенное значение тому факту, что он был первым китайским лидером, получившим образование за границей и проведшим целый год в Массачусетском технологическом институте. Они приписывали ему прозападные чувства и называли имена людей, с которыми он сдружился за время учебы. С другой стороны, те же самые факты вызывали беспокойство в среде его недоброжелателей. Китайцев, проведших какое-то время на Западе, называли хай-гуями. Термин этот имел два значения: «морская черепаха» и «вернувшийся с моря». Враждебно настроенные к иностранцам китайцы называли себя ту-би, «местными черепахами». Для многих из них борьба с чужаком, космополитом, была борьбой не на жизнь, а на смерть.
– Не ошибайтесь на мой счет, – уже без улыбки сказал Ань. – Я понимаю ваше беспокойство. – Он посмотрел в окно на искусственный островок посреди Южного моря, унылый клочок занесенной снегом суши. – Каждый день я смотрю туда и вижу моего предшественника, императора Гуансюя, заключенного на острове в наказание за «Сто дней реформ». Я не забываю об этом ни на мгновение.
События далекого 1898 года давно стали легендой. Именно они положили начало массовых волнений и смут, потрясавших страну на протяжении последующего столетия. Желая положить конец отсталости страны и вдохновленный советом великого ученого и правителя Кан Ювея, император предпринял шаги, на которые не решался никто из его предшественников. За сто дней он издал серию указов, целью которых было превратить Китай в современное конституционное государство. Он пробудил великие надежды и благородные устремления. Через три месяца вдовствующая императрица Цыси при поддержке губернаторов провинций отправила императора, своего племянника, на островок в так называемом Южном море и восстановила старый порядок. Те, чьим интересам угрожали реформы, сочли их слишком опасными. Но и близорукие победители-реставраторы продержались лишь до тех пор, пока нагрянувшая революция не смела их с безжалостностью и свирепостью, коих и представить не могли свергнутый император и его советник.
– Но Кан был ученым, не имевшим народной поддержки, – заметил, не поднимая глаз, худосочный мужчина у противоположного края стола. – У тебя же поддержка есть, как политическая, так и интеллектуальная. Тебе нечего бояться.
– Достаточно! – бросил Председатель. – Я не могу сделать то, чего вы от меня хотите. Вы говорите, что таким образом я укреплю и защищу собственное положение. Но, прибегнув к чисткам, уничтожив оппонентов только потому, что они мои оппоненты, я стану недостоин защиты. Идти этой дорогой людей вынуждает множество причин, но дорога не имеет ответвлений – она неизменно приводит к одному и тому же. К тирании. – Он помолчал. – Тех, кто противостоит мне из принципиальных соображений, я постараюсь убедить. Те, кто руководствуется иными мотивами… что ж, они оппортунисты. И если моя политика окажется верной, они поступят так, как всегда поступают оппортунисты. Они увидят, куда дует ветер, и соответственно перестроятся. Вот увидите.
