Художник жил в городе немногим меньше года, но уже имел много друзей. Маркиз еще не знал о нем ничего, правда, он мало интересовался, кто и где живет. Он был немного знаком с губернатором, членами городского совета и еще кое с кем из знати. Все остальные жители городка сливались для него в одну серую массу.
Луи въехал в ворота, и тут же его внимание привлекла вывеска на одном из крайних домов, гласившая, что здесь живет художник. Приостановив коня и вспоминая, видел ли он эту вывеску прежде, маркиз собрался ехать дальше, но в этот момент на пороге дома показался человек лет… это было трудно определить, особенно маркизу. У человека всклокоченные темные волосы и такие же борода и брови, небольшие, но внимательные горящие глаза. На нем темная блуза со свободными рукавами, старые штаны и потертые туфли. Измазанный разноцветный фартук закрывал его до колен. Руки тоже были испачканы в краске, и немного лицо.
Увидев такую занимательную внешность, Луи улыбнулся. Художник с интересом всматривался в фигуру юноши, слегка прищурив глаза. Он уже знал, что на днях в имение приехал молодой маркиз, и мечтал увидеть его. Местные девицы рассказывали художнику, что маркиз очень красив, и это обстоятельство останавливало мастера, который любил писать портреты красивых людей.
Увидев из окна юного кавалера на великолепном коне, художник бросил работу и выбежал на улицу, движимый странным предчувствием. Рассматривая юношу, художник невольно подумал: «Если бы это лицо да на холст… но он, конечно, не согласится, так было уже не раз». Ему почему-то очень хотелось, чтобы этот кавалер оказался маркизом, разве он не красив? Но такие мысли стали рассеиваться: «Нет, это не он, – подумал опять художник, – вряд ли маркиз заглянет в наш городок, да еще и один… ох, я бы с таким лицом ангела написал. У него светлые волосы, хороший взгляд… а ведь он сейчас уедет…»
Действительно, Луи, взглянув на художника, тронул рукой шею коня, и тот послушно шагнул вперед. Художник, однако, не хотел зря потерять случай и с надеждой выступил на мостовую, преграждая путь. Маркиз остановил лошадь и с удивлением посмотрел на этого странного человека.
– Что вам угодно? – глядя сверху вниз, даже не наклонив головы, спросил Луи. Перед ним был художник, пусть и бедный, но к художникам маркиз относился иначе, чем к ремесленникам, и говорил с ними на «вы». Художник оробел, услышав властный тон, и никак не мог собраться с мыслями, а Луи это стало раздражать.
– Что вы молчите? Или говорите, или пропустите меня.
Запинаясь на каждом слове, художник сказал:
– Если вам не трудно… если… я был бы вам очень благодарен, сударь, если бы вы согласились позировать мне…
– Позировать вам? – очень удивился Луи.
– Все зависит от вашего желания, сударь.
– Мне сейчас некогда…
– Мы могли бы договориться…
– Черт побери, да пустите же моего коня! – в сердцах сказал маркиз, и художник, невольно отходя, понял, что бесполезно просить. «А жаль, – подумал он, – так всегда – красота холодна».
Луи еще не отъехал и мог видеть, как безнадежно махнул рукой художник, направляясь в свою мастерскую. Внезапно маркиз повернул коня и, подъехав к самой двери, спрыгнул на землю. Через мгновение он был уже в мастерской и разглядывал стены, увешанные картинами. Внизу тоже стояли прикрытые серой тканью холсты. В мастерской царил полумрак. Живописец уже сидел перед мольбертом и, глядя в окно, из которого отлично был виден замок Куломье, наносил на холст контрольные мазки, поскольку работа была почти закончена. Он, казалось, не замечал своего посетителя.
