Эти двое делали серию миролюбивых постов. В сообществе они говорили о том, что око за око – это ветхозаветная логика. Что бьешь по врагу, а попадаешь в мирняк, или враг, отвечая тебе, попадет в мирняк. Что кровь льется, а надо ее просто не лить – цепь эту разорвать и бежать войны всячески – на своей-то земле сколько бедности и неурядиц. Мы же фотографы, мы зеркало. Мы покажем то, что видим…
И стало, конечно, хуже.
Свят слышал, что Алексенко и Карпович смотались в Белград в первую очередь из-за Гильдии.
Наговорить на статью легко. Можно ли на статью намолчать? Святу-то что делать?..
Во всяком случае слабину давать не следует. И потом, он ведь даже с отцом не обсуждал «международную ситуацию». Один раз только в феврале в Тюмень позвонил, спросил: «Бать, ты с президентом согласен?» Батя ответил: «Сын, я на него могу повлиять так же, как на погоду. Ты когда-нибудь в Питере с погодой соглашался? Она есть, и все тут. Делом займись лучше».
Что Свят толкового проговорит на публике? Почему вообще его принуждают высказывать свои взгляды? Что там было в Конституции на этот счет?..
– Понимаете, Андрей Палыч, я с вами как бы стыкуюсь по части фотографии. И в Гильдии фотографов я занимаюсь всем в районе фотографии. Я вам очень признателен. Я, правда, отдаю немало, но и получаю больше. Так?.. – Свят понял, что отчасти перенимает от Андрея Палыча особенности речи. – У меня просто нет стремления указывать людям, утверждать настроения, обращаться к истории. Типа в истории наши лучшие соотечественники делали так, значит, и я должен делать так… – «Не туда, Свят, ох не туда!» – Э-э… возглавить и направить – это точно не про меня…
– Вы у нас самый амбициозный молодой фотограф. Мы вас тогда в статье именно так и превозносили… – попробовал его перебить Андрей Палыч.
– Подождите, пожалуйста. Я все же не могу обличать людей и взывать к людям. Я – фотограф, Андрей Палыч. Пока весьма посредственный, но я только на языке фото с людьми хочу говорить. И на свое счастье, я, как ни стараюсь, отвратительно снимаю репортажку. Иначе уже выложил бы достойные кадры митингующих и пикетчиков. Ведь именно в этом свобода молодых! Вы сами так сказали: показывать то, что видишь и чувствуешь.
– Вот это вы зря, – совсем другим тоном произнес Андрей Палыч.
– И фотосерию про «влюбленных питерцев» я, знаете, сильно обрезал…
Свят понял, что сейчас рвет членский билет перед носом куратора.
В той фотосерии, максимально неудачной с точки зрения ремесла, которую позже зло и великолепно высмеял великий фотограф с Василеостровской Александр Петросян, немало было однополых[2] влюбленных Петербурга и пикантных намеков, случайных касаний, забавных отражений. Там были китч, и кэмп, и такие славные братания пьяной десантуры в фонтанном августе, и фанатские оргиастические упоения на концертах Билана и Нюши – потные лица в экстазе прожекторов, в просветах черной кожи… И даже размазанный панк с парой розовых сосисок в кармане косухи, торчат они двоеперстием на груди… панк этот в обнимку с фонарным столбом, столб удерживает его против четырех ветров и портвейна под мраком Троицкого собора – это ли не любовь?
Свят находил сюжеты и терял кадр.
Свят видел драматургию и рассыпал планы.
Координации фотографической он до сих пор не заимел – чтобы все составляющие отличного снимка выдерживались умом, а душу снимку дарил сам объект, как учила его Антонова. Вот этого профессионального баланса Святу не хватало категорически.
