Я была на грани очередной глупости, вознамерившись заявить, что мне действительно уже безразлично, как он оказался рядом. Дескать, спасибо, главное – результат. Зачем препарировать удачу? Внутри она может быть неприглядной. «Эгоистка, – подсуетилось очнувшееся сознание. – Тебе достаточно результата, а ему? Парень, между прочим, подвиг совершил, умыкнув тебя у бандитов. Ты же сначала сообщила, что вчера случайно поучаствовала в его спасении, с камнем за пазухой, так сказать, потом обозвала идиотом. А теперь собираешься сделать вид, что он тебя сюда привез подышать кислородом. Его заботами об отце, сестре, брате ты готова восторгаться. Но про собственное спасение даже слушать не желаешь. Хватит паясничать. Позволь ему похвастаться удалью, поблагодари без зауми, будь человеком. И так Вик постоянно говорит, что у тебя не мысли в голове, а измышления».
Последние приключения, должна сообщить, сильно на мне отразились. Я думала, прежде чем заговорить! Непривычное состояние. Обычно бывает наоборот. Даже хуже: делаю, потом выступаю с речью и в завершение всего обдумываю то, что наворотила и наболтала. Не дождавшись еще одной просьбы, Антон приступил к повествованию с таким видом, словно замерз и счел рассказ единственным способом избежать переохлаждения. Я на внешнюю температуру не реагировала – лихорадило.
Он гонял чаи у приятеля в доме, соседствующем с родительским. Вышел из подъезда и увидел меня. Освещение во дворе прекрасное, это точно. Жильцы нещадно мордуют электриков ЖЭУ. Следить за исправностью уличных фонарей стало спортом с тех пор, как хозяева большинства квартир постарели, заскучали на пенсиях и пристрастились к совершению моционов перед сном. Антон порывался догнать меня, чтобы сказать пару очередных теплых слов благодарности. И стал свидетелем похищения.
– А в том дворе тебе безопасно? – встряла я. – Со стороны было очевидно, что меня в машину зашвырнули? Ты не боялся, что они заметят преследование?
– В этом районе у меня полно знакомых, – кивком признал правомерность вопросов он. – Очевидно ли? Нет. Если бы девка-приманка не понеслась, как угорелая, прочь, я подумал бы, что тебя поторопили беспардонные друзья. Еще что? А, про страх. Я боялся отвлечься, упустить их из виду, на шоссе много одинаковых машин. О том, что заметят, не думал. И сошло.
Он следовал за четырехколесной развалюхой и все-таки сомневался, не на дачу ли хорошенько оттянуться у камина направляется компания. И, лишь узрев вдалеке заброшенную стройку, сообразил, что меня везут не развлекаться. Антон спрятал мотоцикл, короткими перебежками добрался до сетки, отыскал в ней дыру, потом пробрался к нагромождению бетонных блоков напротив сарая и превратился в слух. Он не мог взять в толк, чего они от меня добиваются. Но я так упорно повторялась, что в ситуации разобрался бы и глухой.
– Знаешь, если бы вы с Анастасией Павловной не впустили и не откачали меня, я бы тебе тоже не поверил, – хмыкнул он.
Я вскользь отметила, что парень соблюдает правила собственной неведомой игры. Сказал, что Настасья предпочла обращение по имени и отчеству, так и называет, даже за глаза, что редко кому свойственно.
Со слов Антона мужиков было пятеро. Водители оставались в машинах примерно одинаковой степени подержанности, они не в счет. Двое конвоировали меня. Двое явно были телохранителями крупного дяди лет тридцати в темной кепке и темном плаще, который вел допрос. Когда господа отбыли, Антон выждал четверть часа и ринулся к сараю.
