Приморские приключения Ёжикова и Сомова - страница 14

В уже упомянутой книге Владимира Арсеньева «Дерсу Узала» очень подробно описывается быт и жизнь людей, красота природы и одновременно суровость и изменчивость климата Приморья. Выживание – вот образ жизни приморцев. В повести события происходят в начале XX века, а вот один эпизод из более раннего периода: «…все тазы находились в неоплатном долгу у них и эксплуатировались немилосердно. Китайцы отняли у туземцев женщин и разделили их между собою как движимое имущество. На задаваемые по этому поводу вопросы тазы отмалчивались, а если и говорили что-нибудь, то украдкой, шепотом, озираясь по сторонам. У них еще живы были воспоминания о сородичах, заживо погребенных в земле за то, что попробовали было протестовать и мстить насильникам. Очевидцы говорили, что эта казнь производилась на глазах жен и детей казненных: китайцы заставили их присутствовать при погребении…» (В. Арсеньев, 1907).

Ради справедливости скажу, что Европа тоже жила в те годы не совсем демократично и толерантно, в России-матушке крепостное право отменят лишь в 1861 году. Объявления в газетах: продам горничную, услужливую и расторопную или лакея, верного и послушного; женщину с ребенком или мужика с женой работящих, пестрели наравне с продажей мебели, гончих собак и лошадиной упряжи. И цена крепостных «душ» колебалась от 60, 100, 500 до 1000 рублей. Их проигрывали в карты, пропивали, меняли на часы, закладывали в банк или просто… дарили, как вещи!

А что хорошего ждать от жизни в тех далеких, забытых богом местах. В глухой тайге правит тот, кто сильнее!

Но, как мы знаем, жизнь земная на месте не стоит! Все в ней движется и меняется.

В 1830–1840 годах в тех краях объявились «командировочные» из Сибири, искатели приключений, с длинными усами и давно начесанными бородами. Жизнь у местных туземцев резко поменялась. Совсем плохие китайские парни, собрав чемоданы, пустились в бега, а кто умнее да смышленее, укоротили свою прыть и уселись за стол переговоров. Надо честно признать, казаки-сибиряки однозначно внесли в жизнь Приморского края и порядок, и некую цивилизацию.

В итоге во второй половине XIX века (в 1855–1860 годах) остров официально стал частью России. Основатель форпоста – граф Н. Н. Муравьев-Амурский, о чем свидетельствует памятник ему в городе Владивостоке. (Далее по тексту пойдет мой вымысел, с долей юмора. – Авт

О чем граф думать мог в те годы? Конечно, об одном – как уберечь землю русскую. Звонит царю по телефону: «Так, мол, и так, давай денег, батюшка-царь! Базу военную надо строить. Чтоб «басурмане» не жаловались, глупости разные и анонимки про нас не писали, давайте-кась, Ваше Очень Высокое Сиятельство, назовем остров – нашим, то есть… Русским!».

– Алё, Ваше Велико, слышите меня? Вот черт,… опять связь барахлит. Ванька, подь сюды! Царь-батюшка наш повелел назвать остров энтот… Русским, запиши-ка на бумажке.

А дальше? А дальше еще интереснее. В мажорной Европе сильно не заморачивались по пустякам копеечным. Подумаешь! Как могут оне (местные) претендовать на русское, это ж наглость. Даже не прилично как-то. Думаю, в географии «сливки» европейские не сильно-то себя и переутомляли.

Представьте на миг картинку из прошлого. Светский бал в Париже или Лондоне, или еще где. Играет живая музыка, вспотевший, лохматый дирижер, вертлявые лакеи с вином и фруктами, над головами-париками сияют хрустальные люстры. Гламурные дамы в пышно богатых нарядах, в стиле рококо, с вызывающе дерзкими вырезами как спереди, так и сзади, обмахиваясь веерками из страусиных перьев, вальсируют, повиливая бедрами, с изящными длинноногими мэнами. Мэны же «не изящные» сидят за круглым столом, дуют вино, закусывая сладостями и соленостями, режутся в карты, лишь изредка бросая похотливые взгляды на женские зад…, прелести, в общем.