– Что этой женщине нужно? – осведомился какой-то человек.
Первин взглянула на новоприбывшего – свирепого вида англо-индийца в форме, на его нагрудной бляхе значилось: «Сержант Т. Л. Уильямс». Она поспешно пояснила:
– У меня нет никаких жалоб, сэр. Я Первин Мистри, поверенный, и я хотела бы видеть арестованного.
– Бомбейская женщина-поверенный. – Полицейский сморщил нос, будто почувствовав неприятный запах. – Не переживайте, с этим негодником уже всё.
Первин ощутила злорадство в его голосе, ей сделалось страшно.
– Вы хотите сказать, что его убили?
– Нет. Парнишку будут держать в участке Гамдеви. И как по мне, идея его защищать дурно пахнет. Очень дурно пахнет. – Он глянул на нее сверху вниз, будто бы подначивая устроить скандал, чтобы и ее можно было арестовать тоже.
– Сержант Уильямс, можно вас на пару слов? – раздался властный женский голос, и Первин поняла, что Элис Хобсон-Джонс никуда не сопровождает студентов, а стоит с ней рядом.
– Что-то не так, мадам? Вас кто-то обеспокоил? – Сержант заговорил куда более любезно, ведь перед ним стояла англичанка с выговором богачки.
Элис, воспользовавшись своим ростом в метр восемьдесят, посмотрела на сержанта свысока:
– Я крайне обеспокоена тем, что вы так нелюбезны с мисс Мистри, известным поверенным и радетельницей за дела общины, помощницей моего отца. Вы, возможно, слышали его имя – сэр Дэвид Хобсон-Джонс?
Сержант Уильямс залился краской:
– Мадам, мы не собирались проявлять неуважение или нелюбезность. Мы произвели арест – арестованный представлял угрозу для его королевского высочества. Он нам не сообщил, что у него есть адвокат.
Динеш выкрикнул всего два слова. К сожалению, одним из них было слово «смерть».
– Ну что же. Идем, Первин. – Элис положила ладонь ей на локоть; полицейский никак им не препятствовал, когда они вдвоем зашагали назад в сторону колледжа.
– Меня совершенно не обязательно спасать англичанке! И я вообще не работаю на твоего отца! – Теперь, в безопасности, Первин вдруг почувствовала тошноту: сперва от страха, потом от стыда – вот, ее пришлось выручать, как маленькую.
– Раньше работала! Ты же ездила в Сатапур! – возразила Элис. – А говорила я так потому, что эти полицейские окружили тебя со всех сторон. У меня паника началась. Я не знала, как…
Договорить Элис не успела, их прервала одна из студенток Вудберна. Первин узнала ее по личику сердечком: Лалита Ачария. Вид у девушки был исступленный.
– Мисс Хобсон-Джонс, я вас умоляю! Пойдемте со мной, вы и мисс Мистри.
Исступление Лалиты навело Первин на мысль, что кто-то в колледже рассердился на Элис за ее краткое отсутствие. Элис ошарашенно посмотрела на Лалиту своими глубокими голубыми глазами, и Первин поняла, что Элис готова ставить на место полицейских и военных, но при этом страшно боится потерять с таким трудом полученное место.
– И что они там говорят? – осведомилась Элис.
– Речь про Френи Каттингмастер!
У Первин екнуло сердце.
– Где Френи? Она…
– Дайте расскажу. Я первой вошла обратно на территорию колледжа и увидела, что Френи лежит в саду! – Голос Лалиты звенел от отчаяния. – Она мне не ответила, не подняла головы!
Первин почувствовала, что у нее и у самой голова идет кругом, но тут Элис дернула ее за руку. А потом властным голосом осведомилась:
– С ней рядом есть кто-то из старших? Врача вызвали?
– Да, там все преподаватели пытаются не подпустить к ней студентов. Мисс Дабу мне сказала, что нужно позвать мисс Мистри. Говорит, что к Френи может подойти только доктор-парс. Я этого не понимаю…
