– Религиозная традиция. Сейчас иду. – Первин почувствовала, как внутри вздымается ужас. По религиозным предписаниям, к покойному парсу может прикасаться только другой парс. Видимо, мисс Дабу боялась, что девушка при смерти, но вслух этого не сказала.
– Лалита, не переживайте. Мы идем с вами. – В голосе Элис звучала утешительная уверенность, а вот лицо ее застыло от тревоги.
Они обе последовали за Лалитой; Первин шла и думала, что с самого начала не ждала от этого дня ничего хорошего. Так и вышло, и даже хуже, чем она предвидела. Один студент избит полицией и арестован, другая… нет. Не нужно заранее воображать себе самое худшее.
– Мисс Хобсон-Джонс, – обратилась Лалита к Элис, – а как у вас дальше будет организован учебный день?
– В смысле, после процессии? Торжественный ленч, а потом вас отпустят пораньше. Студенты как раз шли в столовую, когда я пошла тебя искать.
Первин старалась не терять из виду ярко-красное сари Лалиты – они протискивались сквозь толпу, которая медленно рассасывалась, ведь процессия уже исчезла. Казалось, что от ограды колледжа их все еще отделяют сотни людей.
– Она со мной! – обратилась Элис к чаукидару и потащила Первин внутрь, не потрудившись вписать ее имя в книгу посетителей. Первин пригляделась к охраннику: низкорослый, лет двадцати, в синей форме без опознавательных знаков. Он беспомощно стискивал руки и смотрел в сторону сада.
Лалита предупредила их о состоянии Френи, но Первин оказалась не готова к ожидавшему их ужасу.
Тело Френи лежало на боку, голова откинута назад, волнистые волосы, раньше аккуратно собранные в узел, рассыпались и наполовину скрыли правую сторону лица. Из-под головы вытекали два ручейка крови. Руки она раскинула, ноги сложила вместе под распустившимся сари. Поза какая-то странная, но чем именно, Первин сообразить не могла.
Рядом с Френи стояла на коленях профессор Дабу. Преподавательница поэзии положила одну ладонь студентке на запястье, другую на сердце. Губы ее шевелились, и Первин поняла, что преподавательница читает без звука «Ашем Воху»[15] – молитву, которую должен произнести перед смертью каждый парс.
Итак, мисс Дабу боится, что Френи может умереть от полученных травм. Стоял полуденный зной, но Первин никогда еще не было так холодно. Если бы, увидев сегодня Элис, она просто сказала: «Прости, не могли бы мы на пять минут зайти на территорию?» – возможно, они отыскали бы Френи в саду и убедили пойти с ними на трибуну.
Элис до боли стиснула руку Первин. Подруга цеплялась за нее, точно за спасательный круг, брошенный ей в море из шлюпки. Вот только до Френи круг уже не добросишь.
– Мисс Дабу, пожалуйста, расскажите, что случилось. – Первин изо всех сил старалась говорить спокойно, хотя внутренне будто летела в пропасть.
– Я ничего не знаю. Она лежала здесь, наверное, упала откуда-то. – Голос у мисс Дабу дрожал.
Первин посмотрела на Френи: лежит тихо, возможно, при смерти. Она в панике окинула взглядом толпу преподавателей и студентов, стоявших метрах в трех, заметила Навала – юношу с фотоаппаратом. Аппарат висел у него на плече, а сам он застыл, широко раскрыв рот. Первин спросила, вызвали ли врача.
Мистер Гупта сделал шаг вперед:
– Да. Достопочтенный Салливан в кабинете ректора, звонит в Европейскую клинику.
– Что? В Европейскую клинику не принимают пациентов-индусов, да и вообще там нет… – Первин поймала себя на том, что собирается сказать «морга», и только порадовалась, что ее перебила мисс Дабу:
